Коллектив авторов - Что мы думаем о машинах, которые думают [Ведущие мировые ученые об искусственном интеллекте]

Инстинктивно мы знаем о том, что люди более человечны, чем мы думаем сами о себе с точки зрения теоретической экономики (или других социальных наук). Мы действуем в соответствии с этим инстинктом, но все равно находимся под ложным впечатлением того, что мы — Homo economicus. Создание мыслящих машин покажет нам, что в наших социальных инстинктах есть глубокая эволюционная мудрость: в долгосрочной перспективе гораздо выгоднее не быть эгоистом. В действительности быть эгоистом — не так уж эгоистично, раз бескорыстие ведет к лучшим результатам лично для вас.

Урок стратегии, который нам придется преподать машинам, будет только о любви.

Исследователь робототехники Ханс Моравек описал различные биологические и технологические системы с точки зрения их способностей обрабатывать и хранить инофрмацию. С одного конца — простые, основанные на правилах и стереотипические существа, такие как вирусы, черви и компьютеры. С другого — подлинно мощные информационные процессоры вроде китов, слонов и людей. Все существа с большими способностями — млекопитающие. Их потомство не рождается с полным набором программ, необходимых для функционирования. Они проходят через многолетнее обучение, прежде чем смогут существовать самостоятельно. Их навыки определены не как правила, а как уроки, выученные на собственном опыте. Вы бьетесь головой о стол, пока не научитесь так не делать. Учитесь методом проб и ошибок. Исследуете. Это возможно только потому, что о молодых млекопитающих заботятся старшие млекопитающие. Воспитание. Забота. Любовь.

Любовь создает доверие, которое дает молодым млекопитающим достаточно уверенности в себе, чтобы отправиться в путешествие за большими данными о мире. И переварить их. И залечить раны.

Любовь — вот рецепт, как вырастить человеческий интеллект, человеческий набор навыков и человеческую способность мыслить. Чтобы заставить машины мыслить, нам придется отдать им нашу любовь. Это будет больше похоже на детский сад, чем на высокотехнологичную лабораторию. Нам придется позволить машинам исследовать все самим, делать странные вещи, а не просто действовать согласно нашим пожеланиям. Им придется быть не смирными, а дикими, действовать по собственной воле.

Вызовом для нас окажется необходимость любить дикие мыслящие машины. Нам придется отойти от наших представлений о них и об искусственной жизни, поскольку когда что-то становится живым, а следовательно, способным к самовоспроизводству и изменению, оно перестает быть искусственным. Когда оно мыслит самостоятельно, оно уже не машина, а мыслящее существо. Оно будет нелогичным, обладающим интуицией и благими намерениями. Мы будет дивиться тому, как оно стало таким. Пока не поймем, что оно создано по нашему образу.

Когда я думаю об ИИ, у меня пробегает по спине такой классный холодок и замечательные мурашки. Детский восторг от прыжков по сочно-грязным лужам, забавы со стеклянными шариками, игры в пиратов и бег вприпрыжку… Все это никак не объяснить гипотетической разумной машине.

Можно добавить в машину десятки камер и микрофонов, тактильных сенсоров и устройств речевого вывода; вы правда думаете, что она когда-нибудь побежит вприпрыжку, как в стихотворении Эдварда Эстлина Каммингса 1916 года (здесь, к сожалению, приведенном с сокращением)?

По-моему, дело не в упрощенческом «У машин нет души», а в рубеже между манипулированием символами и действительным пониманием их подлинного смысла. Не просто точка зрения или отсутствие подхода к семантике, но подлинный скачок из этой системы.

Проблема заключается в том, что мы до сих пор говорим об ИИ, слишком часто пользуясь терминами и аналогиями первооткрывателей отрасли. Нам нужно оказаться в настоящем моменте и дать вещам определения с новой исходной отметки, которой станет подлинный интерес к проверке достижений «сознания».

Нам нужен тест трех колец [125] Речь идет о трехкольцевой концепции одаренности Джозефа Рензулли. Он описывает одаренность как взаимодействие трех групп человеческих качеств: интеллектуальные способности, превышающие средний уровень, высокая увлеченность выполняемой задачей и высокий уровень креативности. Схематически эта концепция изображается в виде трех пересекающихся колец. — Прим. ред. . Что такое настоящий ИИ? Что такое «интеллект» вообще? Шкала интеллекта Стэнфорд — Бине, коэффициент интеллекта как отношение умственного возраста к истинному (IQ) Уильяма Штерна — им уже больше ста лет! Это нам уже не подходит, а еще меньше будет подходить для ИИ. Так на самом деле можно проверить только способность выполнять эти тесты и способность действительно умных людей… избегать их выполнения.

Мы слишком легко пользуемся терминами типа «искусственный интеллект»; как там было у Хемингуэя: «Все наши слова притупились из-за небрежного обращения с ними» [126] Цитата из эссе Э. Хемингуэя «Смерть после полудня». — Прим. ред. . Детям об искусственном интеллекте известно из игр: зомби, драконы, солдаты, пришельцы. Если они уклоняются от ваших выстрелов или слаженно вас атакуют, то это называется «ИИ». Если регулируют отопление, освещение, закрывают дверь гаража, нам говорят, что это «умный дом». Конечно, ум подобных механизмов сводится к обычным «экспертным системам»: справочным таблицам, правилам, библиотекам кейсов. Может быть, их следует называть, по выражению художника Тома Беддарда, просто «искусственными хитростями»?

Предположим, вы разговариваете о еде с каннибалами, но каждое их предложение крутится вокруг приправленных трюфелями локтей, тефтелей с коленными чашечками, пенисов в вине, мочек ушей с пикантным соусом. С их точки зрения, вы вне их системы взглядов и не можете понять их мышление, по крайней мере в этой конкретной, узкой области. Настоящее значение и эмоциональное воздействие, которые имеют их слова, когда их произносят для кого-то другого, для вас просто не существуют (или требуют довольно значительной коррекции диеты). Конечно, каннибалы наделят вас статусом «разумного существа», но все равно станут смеяться над каждой вашей репликой, поскольку для них она будет звучать неубедительно и фальшиво — «не по-каннибальски», так сказать.