Коллектив авторов - Что мы думаем о машинах, которые думают [Ведущие мировые ученые об искусственном интеллекте]

Она может освободить нас от нас.

«Сознательная» или «мыслящая» машина должна вести себя эксцентрично — иногда глупо, а иногда умно. Человеческое «разумное» поведение связано с непредсказуемыми колебаниями между эмоциями и разумом, в этом весь Homo sensus sapiens [127] Человек чувствующий разумный. — Прим. ред. . Как ни парадоксально звучит, наш вид характеризуется в равной степени (и в случайной пропорции) глупостью и разумностью.

Нам известно, что мы обладаем сознанием, хотя нет какого-то определенного способа это доказать. Наблюдая со стороны, также невозможно проверить, что кто-то или что-то обладает сознанием. Мы только принимаем сигналы — звуки, жесты, выражения — и делаем вывод о наличии такового.

Любая программа или робот может произнести слова: «Я разумен» или «У меня есть сознание», но это не доказательство разумности. В практическом смысле сознание и разум — вещи воспринимаемые и приписываемые. Такое приписывание зависит от нашей эмпатии и критериев антропоморфизма. Мы склонны делать вывод, что другие обладают сознанием, если они действуют, выглядят или (например, в тесте Тьюринга) отвечают на вопросы как мы. Тест Тьюринга — это социальный эксперимент, он демонстрирует, как мы воспринимаем машину и приписываем ей разумность, но не доказывает, что машина мыслит. Это социальная игра, в которую мы играем каждый день. «Мыслящая машина» на самом деле — машина социальная, а не функционирующий, но изолированный разум.

Идея создания одной-единственной разумной машины, которая разрешит все тайны реальности посредством безупречной логики и произведет на свет новый вид, — это что-то из области научной фантастики. Идея сингулярности — не горизонт событий, а бесконечный труд.

Человеческий разум устойчив, потому что его поддерживают децентрализованные сети других разумов и знаний. Когда мы растем, мы постепенно входим в них, используя язык и понятия, которые не согласуются с безупречной логикой; затем, направляя и исследуя эти сети, мы становимся устойчивыми разумами; наконец, мы выходим из этих сетей, когда теряем определенные способности мозга, например в результате болезни Альцгеймера. Мы никогда не бываем полностью внутри или снаружи сетей человеческих знаний — это аналоговый процесс. В его рамках словам и понятиям свойственна неоднозначность. Логика и безупречность характерны только для искусственных языков — математики, геометрии, программного кода, которые мы не можем использовать для общения в обычной жизни. Несовершенство и неоднозначность определяют человеческое мышление; вот почему даже в научной фантастике люди обычно находят неожиданные способы обойти логику машин. Следовательно, возможность появления искусственного сверхразума походит на научную фантастику: нам никогда не собрать всех знаний в мире, значит, мы не сумеем передать их машине. Мы можем научить ее получать знания, но это бесконечный процесс. Впрочем, нельзя сказать, что в искусственном интеллекте нет смысла. Мы пока не до конца понимаем, как работают мозг и разум, и в интеллекте и думающих машинах сейчас больше смысла, чем когда-либо. Мы можем решать практические задачи, симулируя определенные элементы разума посредством машинного обучения и глубинного обучения. Как раз такими вещами на данный момент занимаются искусственные экспертные системы. Но это не означает, что мы создаем настоящие интеллекты: симуляция разума чем-то напоминает производство эрзац-мяса для веганов посредством переработки растительного сырья. Та же симуляция: на вкус как мясо, но не мясо.

Мы также можем попытаться создать настоящее мясо, а не имитировать его, к примеру клонируя клетки коров. Вряд ли клонированное мясо и реплицированный разум изменят общество, потому что у нас все равно останутся оригиналы, но эти новшества выведут нас на следующий уровень понимания. В итоге попытки понять — или симулировать, или создать — разумы будут актуальны, если они помогут нам мирно сосуществовать. Нам хорошо известно, что религия, обостренные амбиции и нетерпимость приводят к социальным трагедиям, потому что мешают нам достичь тонкого равновесия между эмоциями и разумом. Во многих странах мы приближаемся к границе между миром и варварством, но искусственный интеллект позволит нам интегрировать все, что мы знаем, и все, что нам нужно, чтобы достичь мирного сосуществования и баланса между органическими машинами, которыми мы являемся, и (возможно) неорганическими машинами, которые скоро появятся.

Начинает зарождаться так называемый искусственный интеллект в виде эмуляции человеческого интеллекта, основанный на технологических достижениях и изучении человеческой сложности. Эмуляция включает высокопроизводительные вычислительные системы, оснащенные интеллектуальным, гибким программным обеспечением: машинным обучением, глубинным обучением и т. п. Множество таких систем соединяется в самоорганизующуюся, автономную, самооптимизирующуюся сеть. Изучение человеческой сложности включает нейронауку, геномику и новые междисциплинарные области.

Мыслящая машина — не копия человека и не может ею быть; причина состоит в том, что мы пока не знаем, как устроен человеческий мозг. Но мыслящая машина, появившаяся как продукт современной человеческой логики, науки и технологии, несомненно, во многом превзойдет человека. С имеющейся у нее огромной кратковременной и долговременной памятью она также сможет переработать все наши знания. Оснащенная безукоризненными методами выявления закономерностей, она будет обнаруживать паттерны в первичных данных и обучаться на их основе. Она все сопоставит, но с какой целью? Человеческий интеллект (которому довольно сложно дать определение) основан на знаниях, производимых интуицией, догадками, страстями, и отваживается, когда встает вопрос о выживании, осваивать новые области и исследовать неизвестное. Почти поэтическое стремление к совершенствованию, инновациям и креативности возникает только у мыслящего, чувствующего, мечтающего, упрямого, отважного, чрезвычайно социального, общительного, независимого и гордого человеческого существа. Сможем ли мы прописать сложную суперпозицию этих качеств, чтобы дать искусственному интеллекту справедливую фору в ее эволюционном развитии? Наша суперпозиция на данный момент уже привела в развитию органического (и органичного) сложного интеллекта.