Ричард Прам - Эволюция красоты. Как дарвиновская теория полового отбора объясняет животный мир – и нас самих

В основе сложной репродуктивной биологии уток лежит сексуальный конфликт между самцами и самками, где главный вопрос – кто именно определяет отцовство потомства: самки, выбирающие себе партнеров исходя из привлекательности их оперения, голоса, брачного танца, или самцы-насильники, достигающие своей цели путем жестокой принудительной копуляции? В 1979 году Джеффри Паркер определил сексуальный конфликт [157]как противоречие между эволюционными интересами особей разного пола в контексте размножения. Сексуальный конфликт может проявляться в самых разных репродуктивных аспектах, включая такие: кто получает возможность спариваться, как часто происходит спаривание, как распределяются вклад и ответственность каждого из родителей в заботе о потомстве. Один из источников этого конфликта имеет решающее значение для эволюции сексуальной красоты, а именно вопрос: кто именно контролирует оплодотворение – тот, кто предоставляет сперму, или тот, кто заботится о кладке? Половая жизнь уток являет собой очень наглядный пример [158]сексуального конфликта в аспекте оплодотворения и дает богатый материал для изучения, каким образом предложенный Дарвином «вкус к прекрасному» открывает путь эволюции сексуальной автономии. Главная суть здесь в том, что оба фундаментальных механизма полового отбора у водоплавающих птиц – а именно выбор полового партнера на основе эстетических предпочтений со стороны самок брачных украшений самцов и конкуренция между самцами за контроль над оплодотворением – действуют совместно и находятся в эволюционном противодействии друг к другу.

Данное наблюдение, однако, заключает в себе определенный подрывной смысл. Как мы уже видели, с самого момента выхода дарвиновского «Происхождения человека…» ведущий адаптационистский подход уоллесовского толка рассматривал все формы полового отбора как частный случай естественного отбора. О ком бы ни шла речь – о морских слонах или райских птицах, – этот подход подразумевает, что только объективно «лучшие» самцы получают возможность успешно спариваться. Но что происходит, если выбор полового партнера самкой и конкуренция между самцами действуют одновременно и при этом очевидным образом – в противоположных направлениях, как это происходит у водоплавающих птиц? Не могут же победители в этих двух столь разных соревнованиях быть одновременно «лучшими». Если наиболее сексуально агрессивные самцы лучше, то почему самки не отдают предпочтение именно им? Ясно, что в данном случае самцы, наиболее популярные у самок, и самцы, силой победившие своих конкурентов, не могут быть одними и теми же особями.

Скорее сексуальное насилие – это эгоистическая эволюционная стратегия самцов, которая идет вразрез с эволюционными интересами их жертв – самок и даже, вероятно, с эволюционными интересами всего вида в целом. Насилие, в результате которого калечатся и гибнут самки, неизбежно уменьшает размеры популяции вида. Кроме того, это насилие провоцирует еще больший дисбаланс в соотношении полов, что только усугубляет сексуальный конфликт, поскольку в результате получается еще больше самцов, проигравших в конкуренции за выбор со стороны самок, а значит, стремящихся развить контрпродуктивную насильственную стратегию. Таким образом, сексуальный конфликт у уток лишний раз подтверждает догадку Дарвина, что половой отбор и естественный отбор – это вовсе не одно и то же.

Одна из причин, почему утиный секс чрезвычайно интересен, заключается в том, что, в отличие от 97 процентов птиц, у которым нет совокупительного органа, утки относятся к тем видам, которые наделены пенисом. Пенис птиц гомологичен пенису млекопитающих и рептилий, однако где-то в ходе эволюции предок большинства современных видов птиц утратил совокупительный орган (подробнее об этом – далее в этой главе). Утки и другие виды, имеющие пенис, включая нелетающих птиц – страусов, эму, казуаров, киви, нанду, а также их летающих родственников тинаму, – принадлежат к древнейшим из сохранившихся ветвей птичьего Древа жизни. И среди всех птиц, обладающих пенисами, утки наделены этой статью в наибольшей степени, если исходить из относительных размеров совокупительного органа к размерам тела. Фактически утки одарены в этом отношении в большей степени, чем любые другие позвоночные. В статье, опубликованной в 2001 году в престижном научном журнале Nature, орнитолог Кевин Маккракен и его коллеги описали половой орган небольшой по размерам аргентинской савки [159]( Oxyura vittata ): селезень этой утки при длине тела около двенадцати дюймов и массе чуть более фунта имел пенис длиной сорок два сантиметра (около шестнадцати дюймов). Статья, которая теперь цитируется в Книге рекордов Гиннесса, была озаглавлена следующим образом: «Впечатляют ли уток танцы селезней?» Маккракен высказал в ней предположение, что самки уток могут выбирать самцов на основе длины их совокупительного органа. В конце концов, чем же еще может объясняться столь экстравагантное развитие гениталий?

Однако сейчас мы знаем наверняка, что у большинства видов уток размер пениса не имеет значения при выборе партнера, поскольку – хотите верьте, хотите нет – чрезвычайно выраженная сезонность репродуктивного цикла этих птиц подразумевает, что сверхдлинный пенис селезней практически не развит в период ухаживаний, когда самки делают свой выбор и когда образуются пары. Каждый год пенис отрастает заново при приближении периода спаривания, но, как только брачная пора заканчивается, он быстро усыхает и редуцируется, превращаясь в небольшой рудимент размером едва в одну десятую часть от его максимального размера.

Рекордный 42-сантиметровый пенис самца аргентинской савки. Фотография Кевина Маккракена

В качестве альтернативы Маккракен высказал гипотезу, что самец может каким-то образом использовать свой экстремально длинный пенис для извлечения из половых путей самки спермы конкурентов. Лишний раз доказывая, что каждое научное открытие задает нам только новые загадки, статья завершается вопросом: «Насколько глубоко селезень вводит свой пенис в половые пути самки и является ли анатомия яйцеводов самки причиной особых трудностей в оплодотворении?»

В 2005 году этот вопрос совпал с научными интересами моей новой коллеги Патрисии Бреннан. Родом из Колумбии, Бреннан к тому времени уже более пятнадцати лет прожила в Соединенных Штатах. Эта необычайно живая и энергичная женщина исполнена научного энтузиазма, не признающего никаких преград, и ничуть не стесняется во всеуслышание обсуждать половую жизнь птиц, которая является главной темой ее работы. Имея двух маленьких детей и чуть-чуть седины в волосах, она и до сих пор выглядит как инструктор по аэробике, которым была в период аспирантуры в Корнелле. Кроме того, она бесподобно танцует сальсу – одним словом, истинная Colombiana . Ее диссертация была посвящена биологии размножения тинаму ( Tinamidae ) с их напоминающей о динозаврах системой спаривания, при которой заботу о гнезде берет на себя самец. Работая в тропических дождевых лесах Коста-Рики, Бреннан изучила этих необычайно скрытных птиц, внешне немного похожих на кур, лучше, чем кто-либо из наших современников.