Дмитрий Чураков - Бунтующие пролетарии: рабочий протест в Советской России (1917-1930-е гг.)

Позиции противников советской власти в Ижевске существенно усилились в результате перехода на их сторону городского союза фронтовиков. В союзе фронтовиков объединялись солдаты, командные чины и другие ветераны Первой мировой войны. Первоначально союз занимался социальной поддержкой своих членов, но постепенно втягивался в политическую борьбу на стороне эсеро-меньшевистского блока. Хотя формально у руководства союза стояли рядовые солдаты и унтера, реально его деятельность направлялась активным офицерским ядром, настроенным еще более враждебно к большевикам, чем официальная правосоциалистическая оппозиция.

Насчитывая примерно четыре тысячи членов, у многих из которых имелось припрятанное оружие, союз фронтовиков являлся реальной политической силой. Именно он и станет ударной силой грядущего восстания. Однако восстание вряд ли победило бы, если бы иную позицию заняли рабочие завода. Большинство из них проявили пассивность и по отношению к большевикам, и по отношению к лидерам восстания. Уставшие от нескольких месяцев потрясений, они больше заботились о благополучии своих семей, чем о вопросах организации власти. Суть этой позиции "нейтрализма" ярко выражена в дошедшем до нас высказывании ижевского рабочего Е.Д. Соболева: "Я беспартийный, и мне все равно та власть и другая". Вместе с тем немалое количество рабочих не только поддержали восстание, но приняли в нем активное участие. Задолго до Кронштадтского восстания 1921 г. ижевские рабочие подняли на свои знамена лозунг, который потом станет символом демократического сопротивления большевизму: власть Советам, а не партии.

Сам момент Ижевского восстания освещен в источниках противоречиво. Называются даже разные даты восстания. Так, Н. Сапожников называет днем начала восстания 7 августа. Один из эмигрантских источников пишет, что стрельба началась ночью 7 августа. Авторы 111 тома 5-томной истории Гражданской войны отмечают, что "мятежники овладели Ижевском" в ночь на 8 августа. Однако большинство других источников, как "красных", так и "белых", относят начало восстания на утро 8 августа, когда была захвачена поверочная мастерская. Наиболее авторитетным источником, также называющим 8 августа как день начала выступления ижевцев, представляется 110-й выпуск "Известий" Вятского губернского Совета и Исполкома, где приводится первое свидетельство непосредственного участника событий о произошедшем в Ижевске. В любом случае, все без исключения исследователи и мемуаристы, какой бы точки зрения они ни придерживались в вопросе о времени начала восстания, сходятся во мнении, что именно 8 августа власть в городе переходит к повстанцам. Довольно определенно по разным источникам прослеживается и общая канва событий: падение Казани — ужесточение мобилизационной тактики ижевских большевиков — отказ союза фронтовиков подчиняться — выдвижение им встречного ультиматума — вооруженные столкновения — свержение большевистского правления в городе. Все это позволяет хотя бы в общих чертах нарисовать целостную картину восстания.

Падение Казани, сыгравшее такую роковую роль в ижевских событиях, происходит 6 августа. Уже через несколько часов о нем становится известно в Ижевске. В "неурочный", по словам Д.И. Федичкина, час, в 3 утра, раздался сильный заводской гудок: большевики зазывали ижевских рабочих срочно собраться на митинг на Михайловскую площадь. Здесь городские власти огласили приказ народных комиссаров о мобилизации лиц, прибывших с фронта, для борьбы против белогвардейцев в городе Казани. Это был случай, давно ожидаемый союзом фронтовиков. В соответствии с заранее намеченным планом на призыв большевиков они выставили свои требования.

Председатель Союза фронтовиков фельдфебель Солдатов заявил Ижевскому военно-революционному комитету, что призывать своих членов в Красную армию индивидуально союз не позволит; что союз намерен выступить на фронт коллективно. На что последовал ответ ревкома: "Ваше желание, товарищи, приветствуем. Вагоны ждут. Садитесь, на ст. Агрыз получите вооружение и обмундирование". Но выдвижение из Ижевска в планы организаторов мятежа никак не входило, срывало их замысел. Властям, а главное рядовым членам союза, не знающим всей подоплеки поведения своих вожаков, нужно было как-то объяснить недопустимость отправки фронтовиков из города.

Выход был найден. Большевиков обвинили в стремлении вероломно погубить фронтовиков, пользуясь тем, что у них не было оружия. После того как, говоря словами А. Я. Гутмана, "вероломный план большевиков, задумавших уничтожить невооруженных фронтовиков, был разгадан", правление союза потребовало немедленного вооружения своих членов, соглашаясь двинуться на фронт лишь при этом условии. Но эта "военная хитрость" удалась не вполне. Со своей стороны, руководители ижевского ревкома тоже заподозрили неладное. Фронтовикам было ультимативно предложено или подчиниться индивидуальной мобилизации, или, как они того и желали, отправляться на фронт коллективно, но с условием, что вооружены они будут не на заводе, а в составе армии, по усмотрению военного командования, в распоряжении которого будут находиться.

Как утверждает Федичкин, за отказ идти на фронт большевики "стали арестовывать фронтовиков и тут же писать им приговоры о смертной казни". О 15 арестованных заложниках пишет и Гутман. Кроме того, по его утверждению, остальные военнослужащие брались на учет, и при этом им строго-настрого запрещалось отлучаться без ведома властей не только из города, но даже из дома. Таким образом, оба источника сходятся в том, что аресты были связаны с позицией союза фронтовиков по вопросу о мобилизации, но вовсе не были направлены на подавление уже фактически начавшегося мятежа . Это со всей наглядностью демонстрирует, насколько далеки были руководители Ижевска от понимания того явления, с которым пришлось столкнуться. Митинг на Михайловской площади, выявивший свою оппозиционность, после произведенных арестов рассеялся. Но это уже не могло умиротворить рабочих, а наоборот, еще больше озлобляло их против большевиков.

Сапожников, время от времени позволяющий в свое хронологическое повествование вставлять эмоционально окрашенные фрагменты полулитературного плана, так изображал происходившее дальше: "Получив такой категорический ответ от Ревкома, активный элемент союза фронтовиков, — осолдатившиеся правые с.-р., меньшевики и офицерство, — приступили к работе. От станка к станку, из мастерской в мастерскую перебегали они; будоражили рабочих, разжигали страсти". Другой советский источник более определенно пишет о том, какие лозунги были положены мятежниками в основу их агитации, тем самым многое проясняя в характере начавшегося восстания и его глубинной психологической подоплеке. Основываясь на отказе ревкома выдать оружие, лидеры союза обвинили большевиков в том, что они не "не доверяют старым солдатам", а потому большевики — это "предатели России, агенты Германии, изменники родины". На эту основу наслаивались и другие, уже "общедемократические" обвинения. Весь день 7 и 8 августа в разных частях Ижевска и непосредственно у заводских цехов шли митинги.