Дмитрий Чураков - Бунтующие пролетарии: рабочий протест в Советской России (1917-1930-е гг.)

Непросто после Октября 1917 г. складывалась ситуация и во Всероссийском исполнительном комитете союза служащих и рабочих на водных путях. Она в значительной мере повторяла ситуацию в Исполкоме союза железнодорожников. Ее анализ многое проясняет в действиях и других профессиональных союзов, попытавшихся занять нейтральную позицию. 7 ноября 1917 г. состоялось первое его заседание после победы большевистской революции. Оно было посвящено исключительно последним политическим событиям. На этом заседании было одобрено воззвание "Всем окружным комитетам, делегатским съездам и советам и районным комитетам". В нем говорилось о том трагическом положении, в котором, по мнению Исполкома союза водников, оказалась страна. Руководство союза видело две причины сложившегося положения. Во-первых, речь шла о безответственной тактике "вождей петроградского большевизма", поднявших часть рабочих и солдат на мятеж за две недели до созыва Учредительного собрания за спиной большинства полномочных органов революционной демократии и социалистических партий. Во-вторых, столь же критически говорилось и о непримиримой позиции, занятой Комитетом спасения Родины и Революции.

Свои взгляды на будущее развитие революции водники готовы были отстаивать всеми имеющимися в их распоряжении средствами, включая самые действенные. В резолюции союза было заявлено: "если борющиеся стороны, забывая долг перед Родиной и Революцией", не прекратят гражданской войны, не проявят уступчивости для создания однородной социалистической власти", то Виквод "призовет всю революционную демократию на водных путях, всех рабочих и служащих к прекращению работ, чтобы вслед за ж[елезно] д[орожной] забастовкой последовала забастовка и на водных путях". В то же время, и это следует подчеркнуть, в документе выражалась уверенность в том, что на практике "до крайней меры дело не дойдет". Более того, центральный орган союза водников предостерег местные организации от вполне вероятных в те напряженные дни самочинных выступлений. В резолюции от 7 ноября в связи с этим специально разъяснялось: "До призыва Всероссийского комитета [союза служащих и рабочих на водных путях] к организованной забастовке вместе с ж[елезно] д[орожниками] работы на местах не должны прекращаться ни на секунду, рабочие и служащие должны работать со всем напряжением энергии. Всякое неорганизованное прекращение работ до призыва Комитета необходимо считать сепаратным выступлением, увеличивающим анархию и гибельным для страны и революции".

Понятно, что самостоятельность союза водников мало кому могла оказаться по вкусу. Точно так же, как и в случае с Викжелем, союз служащих и рабочих водного транспорта из-за своей буферной позиции оказался перед реальной угрозой раскола. Линия его Исполкома вызвала неудовольствие, как справа, так и слева. Что касается большевиков, то принимаемые водниками в этот период решения были расценены ими как нацеленные на саботаж советской власти. В связи с этим было заведено отдельное уголовное производство, направленное на выяснение характера деятельности Виквода. Жесткую позицию по отношению к руководству союза водников заняла и антибольшевистская оппозиция, подтверждением чему служит состоявшееся в дни кризиса общее собрание служащих Управления внутренних водных путей. Собрание заявило о своей готовности перехватить у Виквода инициативу в проведении акций протеста против захвата власти большевиками. Было решено: "Занятия во всех отделах и частях Управления прекратить". Исключение делалось только для тех административных подразделений, "работа коих непосредственно связана с обороной и продовольствием". Для руководства бастующими создавался Стачечный комитет. Подобные демарши не могли не сказаться на позиции, занимаемой Викводом по отношению к большевикам, заставляли его ужесточать свои претензии к новому руководству страны, в результате чего поле возможного компромисса с властью все более и более сокращалось.

Наконец, с позиций создания однородной социалистической власти в октябрьские дни высказывались некоторые низовые советы. Именно в этом направлении развивалась обстановка в крупнейшем рабочем центре — Туле. 30 октября здесь проходило заседание городского Совета нового (третьего) созыва. С докладом о питерских и московских событиях на нем выступило несколько человек: от большевиков — Каминский, от эсеров и меньшевиков — Арватов и Ахматов. На голосование было вынесено две резолюции — большевистская и объединенная резолюция оппозиции. Голосование пришлось проводить поименно. Каждый член Совета при вызове его фамилии должен был встать и с места выкрикнуть, какую резолюцию он поддерживает.

Перед самим голосованием случился неожиданный инцидент. С заявлением перед собравшимися выступил большевик Веприев, заявивший, что он и еще часть большевиков, ввиду расхождения с позицией фракции по вопросу о переходе власти в руки Советов, будут голосовать против большевистской резолюции. По свидетельству очевидцев, его заявление "вызвало большой шум и аплодисменты" со стороны правой части аудитории. В результате большинством в 147 голосов, против 109 при 8 воздержавшихся резолюция большевиков оказалась провалена. Принята была другая резолюция, та, которую сообща внесли меньшевики и эсеры. В ней значилось:

"Фракции [Тульского Совета] обращаются к обоим лагерям революционной демократии с решительным требованием найти путь соглашения во имя создания однородной демократической власти, способной дать отпор контрреволюции, коалиции имущественных классов. Фракции обращаются к обоим лагерям демократии с решительным требованием восстановить единый революционный фронт, чтобы революция не захлебнулась в крови солдат, рабочих и крестьян".

Следует иметь в виду, что на том же заседании тот же самый состав депутатов при решении следующего вопроса, в региональном масштабе, пожалуй, еще более важного, о переизбрании своего Президиума, поддержал уже не правых, а большевиков, которые в результате этого в новом составе Президиума сформировали самую внушительную группу, причем новым председателем Совета стал большевик Кауль. Тем самым, произошедшее на заседании Тульского совета не может быть интерпретировано как несогласие с большевистским восстанием в Петрограде. Речь идет о другом — о распространенном в те дни стремлении рядовых участников событий к компромиссу, к стабилизации народной власти, залогом чего, по мнению многих, и должно было стать создание правительства из представителей всех партий, стоящих на позициях "демократии и социализма".

Широта и синхронность возникновения лозунга "однородного социалистического правительства" заставляет предположить, что рабочие пришли к нему во многом самостоятельно, опираясь не только на агитацию отдельных левых течений в меньшевистской партии, но и на собственный опыт. Не считаться с этим для большевиков было бы чистым самоубийством. Выбор, сделанный ими, был предсказуем. Когда договориться с представителями политической элиты на предмет будущего устройства власти им не удалось, большевики вновь, как не раз бывало в истории партии и прежде, предприняли обходной маневр и попытались договориться непосредственно с рабочими массами за спиной лидеров других социалистических партий. Реализуя свою тактическую установку, Ленин 4 ноября выступил с докладом на заседании рабочей секции Петросовета. В ней содержалось немало лестных, явно завышенных оценок как самого пролетариата, так и его вклада в революцию. Но главное — Ленин со всей определенностью поддержал претензии рабочих в области управления, рабочего контроля и передела собственности. "Легко издать декрет об отмене частной собственности, но провести его в жизнь должны и могут только сами рабочие", — этих слов от Ленина ждали, и они были им произнесены.