Марта Шад - Виндзоры

Итог более чем столетней связи между Великобританией и Ганновером показывает, что речь здесь идет не только о случайном образовании двух государств под единым владычеством, прекратившем свое существование со смертью Вильгельма IV. В истории ничто не проходит бесследно. Личная уния напоминает о себе и в наши дни. Беспощадно осуждавшиеся всевозможными критиками и карикатуристами как примитивные провинциальные личности, ганноверские монархи с 1714 по 1837 год подарили островному королевству период внутриполитической стабильности и покоя, это они подготовили прославленную викторианскую эпоху, которая была бы немыслима без деятельности королей из Ганноверского дома.

На английском престоле в 1837 году оказалась внучка Георга III, неопытная восемнадцатилетняя девушка, которая сменила на этом посту старых и высокопарных представителей мужского рода.

Однако за неполные шестьдесят четыре года правления королевы Виктории, в течение которых в стране произошли огромнейшие социальные и экономические изменения, Британская империя превратилась в первую мировую и колониальную державу. Одновременно правительница благодаря своим строгим моральным принципам, примерной супружеской жизни, а также домашней добродетели вновь восстановила авторитет британской монархии. После ее смерти в 1901 году трон оказался настолько прочным, что на нем до сих пор восседают ее нынешние потомки.

Еще будучи в капоте и домашних туфлях, молодая дама, которой только что исполнилось восемнадцать лет, утром солнечного летнего дня узнала, что стала королевой Англии. Это было 20 июня 1837 года, и никто, конечно, в то время не предполагая, что отныне наступила новая эра, и не только для островного королевства, но и для всего мира в целом.

После того как посланцы, принесшие ей неожиданную новость, архиепископ Кентерберийский и лорд-казначей, покинули Кенсингтонский дворец, в котором жила Александрина Виктория, она на один час уединилась в своих апартаментах. Никто не должен был ее тревожить. Она полностью отдавала себе отчет в том, какой тяжелый груз окажется скоро на ее юных плечах, и записала у себя в дневнике: «Поскольку Провидению было угодно поставить меня на это место, я сделаю все от меня зависящее, чтобы выполнить свой долг по отношению к моей стране. Я очень молода, и во многих вещах, если не во всех, у меня нет никакого опыта. Но наверняка существуют лишь немногие, которые более честно и серьезнее, чем я, стремятся хорошо и правильно действовать». Затем она совершила свое первое «официальное действие»: приказала убрать свою кровать из спальни, которую до сих пор делила с матерью. Прямое выражение ее сильного желания стать независимой: прежде всего она хотела избавить себя от влияния тщеславной матери.

К выполнению своего предназначения как монархини Виктория была хорошо подготовлена. Это началось с десятилетнего возраста, когда однажды на уроке истории перед ней как бы невзначай положили генеалогическую таблицу королевской семьи. И она тут же все поняла: «Я нахожусь ближе к трону, чем думала», — произнесла она и залилась слезами. Но затем снова взяла себя в руки, подняла, как взрослая, указательный палец и произнесла снова, которые позднее будут так часто цитироваться: «Я буду хорошей».

Вполне возможно, что эти слова она произнесла по-немецки. Ибо немецкий был ее родным языком: она была дочерью принцессы Луизы Виктории из Саксонского, Заальфельдского и Кобургского дома. Овдовев в тридцать два года, принцесса в 1818 году вышла замуж за герцога Эдуарда Кентского, четвертого сына английского короля Георга III.

Немецкого происхождения была также и няня Виктории фрейлейн Лецен, дочь священника из Кобурга; в 1827 году она как гувернантка герцогини была возведена в баронское сословие и стала баронессой.

Лецен в силу своего положения имела большое влияние на воспитание молодой Виктории, В том, было ли это влияние всегда положительным, англичане начали сомневаться достаточно рано. Уже одни ее «варварские» обычаи за столом — чесать голову вилкой, брать руками кости для обгладывания, посасывать спаржу и другие подобные грубые выходки воспринимались с отвращением.

Но прежде всего повод для критики давали ригидные [1] Ригидный — твёрдый, негибкий. Такой, который привык к определённому ритму жизни, к постоянному выполнению стандартных функций, нарушение которых приводит к подавленности и стрессу. моральные представления поповской дочки. И в самом деле: чрезмерная религиозность, которая была характерна для будущей монархини, несомненно, являлась результатом воспитания фрейлейн Лецен.