Вадим Каргалов - Полководцы XVII в

30 июля, когда взрыв подземной мины пробил широкую брешь в городской стене, турки прекратили сопротивление и сдали Кызы-Кермен. Сильная турецкая крепость была взята почти без потерь.

Вскоре очистили от турецких гарнизонов еще три крепости: Мустрит-Кермен, Ислам-Кермен, Мубарек-Кермен. Но удерживать крепости в низовьях Днепра воевода Шереметев не стал, да и ввязываться в широкие военные действия с султанскими армиями ему не поручалось. Разрушив до основания каменные стены Кызы-Кермена, он приказал отступать. Только в Мустрит-Кермене еще недолго оставался русский гарнизон, прикрывая отступление армии. Впрочем, ее никто и не преследовал…

Известие об успехах воеводы Шереметева было получено под Азовом 19 августа, через две недели после неудачного штурма, в обстановке общего уныния, непрерывных вылазок янычар из города и налетов крымских татар на обозы и тылы русской армии. В сохранившихся записках И. Желябужского рассказывается так:

«Августа в 18 день приехали от боярина Бориса Петровича Шереметева сеунщики:

Милостию божиею Кизыкермень взяли; с тем прислан был князь Александро Иванов сын Волконской. И тот город взорвало подкопом. Полону взяли множество, также и пожитков. А стояли под ним 5 дней, в шестой взяли.

Таван город взяли; с тем прислан Григорей Федоров сын Жеребцов.

Ослан город взяли; с тем присланы Юда Васильев сын Болтин.

Да с теми же сеунщики прислан Василий Гаплин, Казыкермень разорен.

А в Таване ратные люди великих государей черкасы запорожские.

А из тех городов неприятельские люди выбежали и казну вывезли.

В Кизыкермене был воевода Амирбей и восемь человек агий.

А пришли под те городы июля в 26 день, а взяли Кизыкермень июля в 30 день. Да взято в Кизыкермене 30 пушек».

Очень показательна реакция царя и его окружения на «сеунч» воеводы Шереметева. Генералы и все полковники были созваны в царскую палатку, где им торжественно зачитали грамоты с Днепра. «Затем мы стали пить, — дополняет Патрик Гордон, — за здоровье его, величества, а также боярина (Шереметева) и гетмана, и, наконец, всех верных слуг в армии, причем при каждом тосте был даваем залп из крупных и мелких орудий во всех трех лагерях и в траншеях, что беспокоило турок». Видимо, царю очень нужен был хоть какой-то военный успех!

В Польше, во Львове, напечатали специальную поздравительную брошюру по случаю взятия Кызы-Кермена. Заслуги победителей на аллегорической картинке были перераспределены следующим образом: первым в распахнутые ворота Кызы-Кермена въезжает на колеснице, запряженной двумя львами, сам… Петр I, за ним скачет на коне с булавой в руке гетман Мазепа, и только позади них — воевода Шереметев в окружении других всадников. Трудно сказать, чем руководствовались создатели этой «аллегории». Возможно, излишнее прославление воеводы показалось властям чрезмерным.

В декабре того же года из войска Б. П. Шереметева было выделено для нового «донского похода» семь пехотных полков, пятнадцать тысяч запорожцев и значительная часть дворянской конницы. В феврале 1696 года боярин приезжал в Москву. Все приличия были соблюдены: на Калужской дороге его встретил стольник царя — спросить о здоровье. Встречу организовали торжественно, но продержали Шереметева в Москве недолго и вернули в Ахтырку на прежнюю должность белгородского воеводы…

Показательно, что вопрос о главнокомандующем был фактически решен еще до приезда Бориса Петровича Шереметева в Москву, причем его кандидатура даже не называлась. 14 декабря 1695 года во дворце у Лефорта собрались царь Петр I, Головин, Гордон и другие генералы. На военном совете решили назначить генералиссимусом боярина князя М. А. Черкасского, а если он по болезни не сможет принять командование — то боярина и воеводу А. С. Шеина.

Ссылка на болезнь не случайна. Князь Черкасский был выше Шеина по старшинству и возрасту, значительно раньше получил боярское звание, но боевым воеводой не являлся. Единственный возглавляемый Черкасским поход в Киев в 1679 году обошелся без единого сражения, полки «на отпор к неприятельскому приходу были во всякой готовности», но турки на Киев не пошли…

«В службах» Черкасского значились должности стольника при царском дворе, воеводы в Великом Новгороде и Казани, различные поездки в свите царя. Такой ли главнокомандующий требовался армии для трудного (как оказалось) похода на Азов?

Видимо, вопрос о назначении Алексея Семеновича Шеина уже тогда был предрешен. Русский историк XIX века Н. Г. Устрялов писал по этому поводу: «От Петра не могло укрыться, что недостаток единоначалия, при разномыслии и несогласии генералов, был одной из причин неудачи первого Азовского похода. Для устранения зла он счел необходимым назначить над всеми сухопутными войсками одного главного вождя со званием генералиссимуса или Воеводы Большого полка. Генералиссимусом был наименован боярин А. С. Шеин» 1.

Но прежде чем перейти к рассказу о главной военной кампании А. С. Шеина, следует разобраться еще в одном вопросе. В дореволюционных энциклопедиях, в «Русском биографическом словаре» указывается, что Шеин участвовал в Первом Азовском походе. Эта же точка зрения некритически воспринята и советскими изданиями (например, «Советской исторической энциклопедией»), Соглашается с этим и советский историк H. Н. Сахновский, правда, оговариваясь, что «неизвестно, что он там конкретно делал» 2. Это уже само по себе вызывает сомнения. Такой видный воевода, как Алексей Семенович Шеин, не мог оставаться на второстепенных ролях, без генеральского назначения. А в подробнейших описаниях первой осады Азова, где упоминались не только многие офицеры, но даже рядовые солдаты и бомбардиры, его фамилия вообще отсутствует. Поэтому я склонен согласиться с Н. В. Томенко, который убедительно доказывает, что А. С. Шеин в Первом Азовском походе вообще не участвовал («Вопросы истории», 1988, N 5). Не стоит приписывать известному воеводе, первому русскому генералиссимусу лишние заслуги — в этом он не нуждается.

Официальное назначение на пост главнокомандующего Алексей Семенович Шеин получил 9 января 1696 года. В дворцовых разрядах сохранился царский указ, по которому Шеину с «товарищи» велено «быть на своей, великих государей, службе для промыслу под турским городом Азовом». Тогда же был сформирован многочисленный штаб при главнокомандующем: «у большого полкового знамени воевода» стольник князь Q. Г. Львов, «генерал-профос» (судья ) князь М. Н. Львов, трое «посыльных воевод» (адъютантов ), «у ертаула воевода», «у большого наряда и зелейной и свинцовой казны и у всяких полковых припасов воевода». К штабу прикомандировывалось множество московских дворян на разных должностях: сто семьдесят четыре «завоеводчика», сто восемь «есаулов», восемь «обозных», пять «дозорщиков», шесть «сторожеставцев», восемь «заимщиков» и другие. 18 января к боярину Шеину была «отпущена» из приказа «святыня» — полковое знамя с ликом Христа, с которым царь Иван Грозный ходил в свой славный поход под Казань в 1552 году. Знамя это хранится в Оружейной палате и описано так: «Камка луданская червчатая, вшит образ Спасов Еммануил, бахрома золото пряденое, древко тощее, яблоко болшое резное, древко и яблоко позолочено сплошь, крест серебряной позолочен, вток, пряжка и напряжник серебреной; на знамя чюшка алого английского сукна». Шеину «отпущены» были также «чудотворный нерукотворенный спасителев образ; святой животворящий крест господень, в нем же власы его спасителевы, которого святого и животворящего креста силой благочестивый царь Константин победил нечестивого Максентия».