Вадим Каргалов - Полководцы XVII в

По-иному сложилась судьба боярина и воеводы Бориса Петровича Шереметева. Бурные события государственного переворота не коснулись его. Шереметев оставался в своей прежней должности — воеводой Белгородского «разряда», «ведя войну от курсов обыкновенную» — отбивал на «украине» многочисленные набеги крымских татар. Привычная служба для «пограничного воеводы», беспокойная, но не считавшаяся какой-то особой заслугой. Много было таких воевод на тысячекилометровой степной границе России. Пограничный быт только однажды, в 1692 году, был нарушен приближением большой крымской орды. Воевода Шереметев выступил навстречу с сорокатысячной армией, и татары вернулись обратно в степи.

Изредка Шереметев наезжал в Москву, на свой столичный двор. Во время одного из таких приездов, в мае 1693 года, у него на дворе обедал царь Петр. Это была великая честь. Видимо, всех способных и заслуженных воевод молодой царь держал в поле зрения, потому и посчитал нужным специально показать Борису Шереметеву свое благорасположение.

Действительно, опытные воеводы вскоре понадобились — Петр I готовился к походу на турецкую крепость Азов. Попытки князя Голицына овладеть Перекопом показали все трудности прямого удара по Крымскому ханству. Чтобы непрерывно угрожать хану, необходимо было иметь опорный пункт в непосредственной близости от Крыма, обеспечить свободный выход в Азовское и Черное моря быстрых казачьих флотилий, набегов которых так боялись и крымский хан, и турецкий султан. Обладание Азовом обеспечивало России большие военно-политические преимущества. Закрепившись здесь, можно было думать и о войне за выход к Балтийскому морю…

План похода был утвержден 6 февраля 1695 года военным советом на Пушечном дворе. Он предусматривал нанесение двух ударов: основного — на крепость Азов, вспомогательного — на турецкие крепости в низовьях Днепра, по традиционному маршруту прошлых Крымских походов.

Во главе азовской армии была поставлена «консилия» (военный совет) из трех генералов: А. М. Головина, Ф. Я. Лефорта и П. И. Гордона. Но реальной властью «консилия» не обладала, ее решения вступали в силу только после утверждения «бомбардиром Преображенского полка Петром Алексеевым» (под этим именем находился в армии царь). Таким образом, армия оказалась лишенной единого командования. Молодой и нетерпеливый царь властно вмешивался во все мелочи, сам стрелял из пушек, с киркой и лопатой работал в траншеях под огнем неприятеля, подолгу и шумно пировал со своими любимцами. Горячие и малоопытные советники предлагали непродуманные решения, и царь часто соглашался с ними. Он надеялся, что с Азовом можно справиться легко и быстро, ведь к крепости двигалась отборная, сформированная им самим армия численностью в тридцать одну тысячу человек, в состав которой входили Преображенский, Семеновский, Лефортов и Бутырский полки, многочисленная артиллерия.

Не совсем верные сведения были у русского командования и о гарнизоне Азова, который определили в три тысячи человек. Только возле Черкасска к генералу Гордону, командующему авангардом, был доставлен захваченный казаками некий «Грек», сообщивший, что «в январе месяце был он в Азове по торговым делам: тогда гарнизон состоял из 3000 человек; в марте месяце Муртоза-паша привел 1000 человек; а через неделю пришли из Кафы четыре корабля с 2000; из Константинополя ждут еще 3 корабля и 10 фуркат с войском, снарядами и продовольствием. С самого начала весны турки укрепляли Азов: вычистили рвы, одели каменную стену дерном, поставили батареи; главнокомандующим в городе Муртоза-паша, по нем Мустафа-бей».

Стало очевидно, что неожиданного нападения не получилось, турки основательно подготовились к обороне. Кроме того, под Азовом собирались значительные силы крымской конницы. Донской атаман Фрол Минаев настоятельно советовал не приближаться к Азову до прибытия главных сил русской армии, тем более что под Азовом стояла еще и сильная турецкая эскадра. На военном совете многие офицеры придерживались того же мнения, но генерал Гордон имел строгий приказ царя…

27 июня 1695 года генерал подошел к Азову. С ним находились Бутырский полк, четыре полка тамбовских солдат, семь полков московских стрельцов. Артиллерии было немного: десять мортир, двенадцать дробовиков, тридцать один фальконет. Что они могли поделать с мощными крепостными укреплениями?

1 июля под непрерывным обстрелом из турецких пушек Гордон приступил к сооружению лагеря. Турки устраивали вылазки, которые с трудом отбивала русская пехота.

5 июля к Азову подошли главные силы русской армии. Войска Головина встали на правом фланге (здесь находился и сам Петр I), Лефорта — на левом фланге. Выше крепости, на берегу Дона, остановилось семь тысяч донских казаков. Поспешно начали возводить батареи, рыть траншеи.

Однако уже 6 июля к Азову подошли еще двадцать турецких галер с янычарами…

8 июля русские батареи открыли огонь. В Азове начались пожары, но крепостные стены выстояли: тяжелого «стенобитного наряда» в русской армии не было. То и дело янычары и спаги совершали вылазки. Из степи нападали многочисленные отряды татарской конницы. Доставлять в русский лагерь снаряды и продовольствие было очень трудно: в степи на обозы нападала крымская конница, а судовой путь по Дону закрывали турецкие «каланчи», которые стояли на обоих берегах реки и были вооружены пушками. Правда, яростной ночной атакой донских казаков «каланчи» удалось взять, но положение мало изменилось. К тому же в Азов перебежал голландский матрос Яков Янсен, указавший противнику слабое место русских позиций. Между лагерями генералов Гордона и Лефорта еще не завершили строительство укреплений, и именно туда в полдень 15 июля турки ударили большими силами. Позднее Гордон вспоминал об этом печальном эпизоде:

«Стрельцы и солдаты рассеялись по полю и в паническом страхе, какого я в жизнь свою не видывал. Тщетны были все мои увещевания; я не отходил от редута, чтобы привлечь войско, но напрасно. Турки были меж тем все ближе и ближе и едва не захватили меня в плен, от которого я спасся помощию сына и одного рядового!»

Только прибытие «потешных» полков восстановило положение. Оплошность командования стоила русскому войску почти шестисот убитых…

Между тем осадные работы продолжались, были сооружены новые батареи, и 27 июля 1695 года началась общая бомбардировка города. Петр I настаивал на немедленном штурме. Наиболее опытный из генералов, Патрик Гордон, был против. Он убеждал молодого царя: «Нельзя предпринимать штурм, не сделав предварительно пролома в крепостных стенах, не имея достаточно лестниц и фашин». Но Гордона не послушали…