Фердинанд Опль - Фридрих Барбаросса

Священные реликвии составляли особый фокус религиозного почитания в жизни Средневековья. Обладание сокровенными мощами выступало в качестве высокой цели, которую постоянно преследовали не только сама церковь, но и государь. В этом контексте самым знаменитым событием эпохи Барбароссы является, несомненно, дарение мощей трех святых королей архиепископу Кёльнскому Райнальду фон Дасселю. Они попали во владение императора во время разрушения Милана весной 1162 года, а два года спустя архиепископ Кёльнский, награжденный передачей этого несравненного сокровища, перенес их в своей епархиальный город, где с начала XIII века они стали храниться в великолепном, существующем и поныне реликварии [563] Hofmann H. Die Heiligen Drei Könige: Zur Heiligenverehrung im kirchlichen, gesellschaftlichen und politischen Leben des Mittelalters. Bonn, 1975. (Rheinisches Archiv; 94). . Однако мощи также постоянно сопровождали штауфенский двор в его продолжительных путешествиях как неотъемлемая составная часть богослужения. Сам император проявлял максимальный интерес к приобретению новых реликвий, но они вручались также — и в подтверждение можно сослаться не только на пример трех святых королей — как особо почетный дар духовным лицам, пользующимся высоким авторитетом и отмеченным особыми заслугами [564] Примеры см.: Opll F. Amator ecclesiarum. S. 82 ff. .

Если в итоге мы еще раз зададим вопрос о личном отношении Барбароссы к религиозным делам, то ответить на него, продвинуться к сути, к самому человеку, окажется не так уж легко из-за тесного переплетения многих приведенных здесь примеров с большой политикой той эпохи. Вероятно, стоит поостеречься того, что при подобном анализе будут чересчур выдаваться вперед лишь отдельные грани его религиозных представлений, тогда как все они, в своем единстве, были нераздельными составляющими личности Штауфена. В каждом из случаев он демонстрирует такой образ действий в религиозных делах, очевидно, типичный для его эпохи и для его исконного социального окружения, который, пожалуй, лучше всего можно описать термином «аристократически-рыцарское благочестие».

Связи государя со светским миром, образовывавшимся знатью и министериалитетом, определялись прежде всего тем, что речь в этом случае шла о первейшей сфере его жизни, из которой он сам происходил и в которой возрос. В эпоху высокого Средневековья она характеризовалась рыцарским образцом поведения и рыцарскими представлениями, которым во многом считал себя обязанным и глава Империи, равнявшийся на них в своей собственной жизни. Тесное сплетение имперского правительства с аристократическим окружением, особенно княжеским, в которое само это правительство было включено столь существенным образом, проявлялось начиная уже с каролингской эпохи тем, что к делам управления привлекались как духовные, так и светские магнаты Империи. Без этого элемента были бы невозможны не только совет при государе, но и реализация политического планирования, воплощение в действительность решений и замыслов.

С приходом смутного времени борьбы за инвеституру эти проблемы участия князей в имперских делах должны были выступить намного отчетливее, чем когда-либо прежде [565] По поводу этих проблем специально в отношении эпохи Штауфенов см.: Patze H. Friedrich Barbarossa und die deutschen Fursten // Die Zeit der Staufer: Geschichte — Kunst — Kultur: Katalog der Ausstellung. Stuttgart, 1977. Bd. 5: Supplement: Vorträge und Forschungen / Hrsg. R. Haussherrund Ch. Vaterlein. S. 35–76; Heinemeyer К . Konig und Reichsfursten in der spaten Salier- und fruhen Stauferzeit // Blatter für deutsche Landesgeschichte. 1986. Jg. 122. S. 1-40. . Масштабное столкновение Салиев с реформаторским папством заставило все общество Империи, в том числе и знать, выказать растущий раскол на противостоящие друг другу группировки. Дело дошло до демонстративного акта избрания антикороля, Рудольфа фон Райнфельдена. С этим были связаны, с одной стороны, чрезвычайное возрастание значимости княжеской власти, но, с другой стороны, также и необходимость для государя найти себе новых союзников и, вместе с ними, поддержку своей собственной позиции. К этому контексту относится содействие городам, равно как и министериалам Империи, со стороны Генриха IV [566] Ср.: Kottje R. Zur Bedeutung der Bischofsstadte für Heinrich IV // Historisches Jahrbuch. 1978. Bd. 97/98. S. 131–157; а также: Bosl?. Die Reichsministerialitat der Salier und Staufer. Stuttgart, 1950–1951. T. 1–2 (Schriftenreihe der Monumenta Germaniae historica; 10/1, 10/2). , а также женитьба деда Барбароссы на дочери правителя, которая сыграла столь решающую роль и благодаря которой этот знатный швабский род был возведен в герцогское достоинство и одновременно оказался в теснейшей связи с Империей.

Это возрастание значимости княжеской власти, участие которой в крупных политических решениях должно было приобрести отныне намного более существенную роль, непосредственно составив «conditio sine qua поп» [567] Непременное условие (буквально «условие, без которого нет») (лат.). — Прим. перев. для поля деятельности государя, проявилось с особой выразительностью во время королевских избраний первой половины XII века [568] См. об этом: Schmidt U. Konigswahl und Thronfolge im 12. Jahrhundert. Köln; Wien, 1987. (Forschungen und Beiträge zur Kaiser-und Papstgeschichte des Mittel alters. Beihefte zu J. F. Böhmer Regesta Imperii; 7). . Сверх того оно нашло свое выражение во взаимодействии политических сил эпохи, в ожесточенных столкновениях имперских властей с княжеской оппозицией, где Штауфены сначала — в правление Лотаря III — приняли участие на стороне противников Империи, а затем — при Конраде III — на стороне обладателя трона. При подготовке выборов как 1138, так и 1152 годов штауфеновскими претендентами на трон велись переговоры с князьями ради того, чтобы получить максимально широкую поддержку осуществлению собственных целей. Правда, предпосылки для успеха второй, впоследствии достигшей его кандидатуры на трон, выдвинутой Штауфенами, были намного благоприятнее. Швабский герцог Фридрих благодаря своему родству с Вельфами и своим вполне добрым отношениям с этими давними противниками его дяди-короля мог начать переговоры на гораздо более устойчивой платформе.

Основанием связей главы Империи с его аристократическим окружением были ленные отношения, которые должны рассматриваться как собственно организующий принцип средневековой королевской власти. Эти правовые отношения являлись двусторонними: их главное содержание должны были составлять обязанность защиты со стороны сеньора и обязанность «совета и помощи» (consilium et auxilium) со стороны ленников. Именно в этом контексте — а не только исходя из давно уже развивавшегося, политически мотивированного участия князей в правительственных делах — должно восприниматься постоянное внимание, которое государь уделял сотрудничеству с князьями в принятии важных решений эпохи. К совету князей прибегали постоянно при проведении хофтагов и при вынесении решений придворного суда. Судебные заключения оглашались на основании приговоров, которые должны были формулироваться представителями одного с фигурантом сословия.