Питер Хизер - Великие завоевания варваров

Существующее неравенство в развитии, таким образом, определило два основных направления миграции – на запад и юг, и варвары устремились туда, побуждаемые расцветом и упадком империи гуннов и крахом Римской империи, а также саму природу миграционных единиц. И все это, разумеется, укладывается в рамки современных исследований случаев миграции. Как мы видели, основные миграционные модели тесно связаны с моделями разных уровней развития. В случае с переселением «народов» в конце IV века и в V столетии миграционные процессы не только отражали существующее неравенство развития в разных регионах Европы, но и стали причиной их серьезной перестройки. Это верно как для разных групп мигрантов, ставших в дальнейшем племенами, образовавшими новые государства, так и в целом для этой части света.

Приблизительно в 510 году Теодорих Амал, остготский король Италии, писал императору Византии Анастасию: «Вы [Анастасий] – прекраснейшее украшение всех государств; вы – благотворная защита всего мира, к которой по праву обращаются все другие правители с благоговением: прежде всего мы [Теодорих], которые с Божьей помощью научились в вашей Республике искусству справедливого управления римлянами. Наша королевская власть – подражание вашей и создана по вашему образцу – образцу единственной империи».

На первый взгляд здесь потоки лести, но это не так. В 507–508 годах флот Анастасия регулярно наведывался к восточному побережью Италии, и император также поддерживал нападения франков на одного из основных союзников Теодориха – короля вестготов Алариха II. И на этом фоне становится ясно, что самая важная часть письма – следующие несколько его строк: «И в той мере, в какой мы следуем вам, мы превосходим другие народы… Мы полагаем, что вы не потерпите того, чтобы несогласия сохранялись между двумя Республиками, которые некогда были едины под властью прежних властителей и которые должны быть связаны не одним лишь чувством любви, но активно содействовать друг другу всеми своими силами. Пусть всегда в Римском государстве будет единая воля и единая цель».

Из первоначальной лести Теодориха вытекает грамотно сформулированный аргумент, который в этом контексте фактически представляет собой дипломатическое требование. Его можно перефразировать следующим образом: «Восточная империя – образец совершенной, божественной нравственности, и я полностью разделяю ее устремления; следовательно, я – единственный легитимный римский правитель в Риме, и мое королевство – как и ваше – стоит выше прочих государств-преемников. Вам следует заключить союз со мной, а не с франками». И его претензии были услышаны. Он преодолел кризис 507–508 годов, существенно упрочив свое положение. Франки разбили королевство вестготов в битве при Вуйе в 507 году, однако морские рейды Восточной Римской империи не помешали Теодориху отщипывать куски территорий там и тут. В 511 году он стал правителем Вестготского и Остготского королевств, объединив под своей властью Италию, Испанию и Южную Галлию. Он также правил частью Балкан, некогда принадлежавших римлянам, имел немалое влияние на королевства вандалов и бургундов и управлял союзом, протянувшимся до самой Тюрингии в Западной Германии. В расцвет своей власти он обрел господство на западном побережье Средиземного моря и управлял доброй третью (а то и половиной) старой Западной империи. Его стиль правления – как можно предположить по его письмам – также был римским. Он строил дворцы в римском стиле, проводил в них римские церемонии, следил за объектами общественной инфраструктуры и даже спонсировал обучение латинскому языку и литературе. И эти сигналы понять было несложно. Один из римских подданных Теодориха славил его как «августа», наделив самым высоким титулом из всех существующих [454].

Глядя на Теодориха во всем его грозном великолепии, вы можете подумать: а изменилось ли что-нибудь после того, как Западная Римская империя пала в руки пришлых варваров? Во втором десятилетии, спустя сорок лет после смещения Ромула Августа в Западной Европе по-прежнему господствовала Средиземноморская империя. Тот факт, что власть теперь принадлежала совсем другим людям, словно ни на что не повлиял. Но первое впечатление бывает обманчивым. Восстановление Теодорихом Средиземноморской Западной империи оказалось мимолетным. Во второй половине тысячелетия центр имперской силы на западе располагался уже не на Средиземном море, а гораздо дальше на севере.

На первый взгляд может показаться, что франки перехватили бразды правления легко и естественно, в ходе плавно развивающихся событий. Средиземноморская империя готов Теодориха не пережила кризис престолонаследия, разразившийся сразу после его смерти в 526 году. Вопреки желанию короля, его государство вновь было разделено на остготскую и вестготскую части, в которых правили его внуки. Последние надежды на то, что появится единый правитель, который возродит былое величие Западного Рима, угасли за двадцать лет военного противостояния, начавшегося в 536 году, когда Восточная Римская империя под управлением Юстиниана (527–565) уничтожила Остготское королевство, как оно само уничтожило вандалов в начале 530-х годов. Юстиниан пошел на серьезный риск, начав западные кампании, поскольку это решение проистекало из поражения в войне с Персией – императору была отчаянно нужна победа, чтобы укрепить свой пошатнувшийся авторитет. Однако при более пристальном рассмотрении становится ясно, что распад империи Теодориха отражает более фундаментальные процессы перераспределения сил во всей Европе, ставшие результатом двух взаимосвязанных феноменов: развития варварской Европы и падения Римской империи.

К концу IV века, до начала великой эпохи переселения, в Европе, как мы видели, отмечалось резкое неравенство в уровнях развития. К югу от реки Дунай и к западу от Рейна располагались территории империи с самой высокой в Европе плотностью населения, с наиболее развитыми системами обмена, способными обеспечить существование городов и торговлю на малых и больших расстояниях, со сравнительно немногочисленной и богатой землевладельческой элитой и государственными структурами, обладающими реальной властью. Они могли мобилизовать ресурсы провинций империи для обеспечения таких масштабных проектов, как профессиональная армия, крупные строительные программы и правительственная бюрократия. Римская империя граничила на внутренней периферии с полузависимыми королевствами-клиентами, которые получали торговые привилегии и дипломатические субсидии, однако при этом были вынуждены терпеть вмешательство Рима в свою политику и оказывать определенные – чаще всего экономические и военные – услуги империи, чего она периодически требовала.