Ганс Айзенк - Эксперимент. Самые жестокие исследования в психологии

Дольф Зиллманн (Zillmann, 1988) выдвигает похожий вариант теории когнитивных сценариев, но он, подобно Берковицу, акцентирует значение физиологического возбуждения и его взаимодействия с когнитивными процессами. Зиллманн соглашается с Хэббом (1955, р. 249) по поводу того, что возбуждение — «это энергетизатор, но не „менеджер“, двигатель, но не механизм управления». Когнитивные процессы направляют и регулируют энергетизирующие эффекты гнева, страха или фрустрации. Как хорошо известно из наблюдения агрессии у животных и человека, индивид, обнаружив угрозу своей безопасности и благополучию, может либо драться, либо спасаться бегством. «Распознавание опасности» незамедлительно вызывает состояние физиологического возбуждения, подготавливающее организм к борьбе или бегству. Распознавание опасности, напоминает нам Зиллманн, может быть непосредственным, а реакция рефлекторной. Что происходит дальше, также в большей степени зависит от когнитивных процессов, особенно у человека. Это верно в случаях, когда включаются когнитивные сценарии. Если возбуждение умеренное, индивид, обладающий адекватными навыками и хорошо интегрированными стандартами просоциальных ценностей, по всей вероятности, будет следовать неагрессивному сценарию, хотя вначале он мог испытывать чувство гнева или страха. Однако очень высокие уровни возбуждения интерферируют со сложными когнитивными процессами, которые опосредуют активизацию нашего внутреннего кодекса поведения и обеспечивают нам возможность оценить намерение других и смягчающие обстоятельства (Zillmann, 1988). Вспомните какую-либо крайне стрессовую или опасную ситуацию, в которую, возможно, вам пришлось когда-то попасть, и вы оцените, насколько трудно при этом сохранить ясность мышления. Или вспомните случай, когда вы испытали сильнейший гнев и говорили или делали что-то такое, чего вы вовсе не собирались делать или говорить. При высоких уровнях возбуждения наши когнитивные процессы, по-видимому, суживаются и становятся более ограниченными, временами практически выключаются. Обычно при столь высоких уровнях возбуждения мы прибегаем к прочно сформировавшимся навыкам, управляющим и доминирующим в нашем поведении. По существу, мы становимся «импульсивными» и, в общем, бездумно действующими, а когнитивные процессы, которые могли бы ослабить враждебность или агрессивность, значительно редуцируются. Однако если мы практиковали или репетировали решения проблем посредством ненасильственных или неагрессивных способов поведения, такие способы поведения с большей вероятностью могут стать навыками, к которым мы будем прибегать во всех случаях сильного стресса, страха и высокого уровня возбуждения.

Рольф Лебер и Магда Штутхамер-Лебер (Loeber & Stouthamer-Loeber, 1988) рекомендовали исследователям не забывать о том, что агрессивные действия бывают как открытые, или явные, так и скрытые. Согласно Леберу и Штутхамер-Лебер, эти две формы агрессии различаются: 1) паттернами поведения, 2) эмоциями, 3) когнитивными процессами и 4) развитием. В поведенческом плане открытая агрессия обычно предполагает прямое столкновение с жертвой и причинение физического вреда или угроз такового. Скрытая агрессия, с другой стороны, не предполагает прямого столкновения, но выражается в сокрытии, обмане, распространении сплетен и т. д. Во многих случаях открытая агрессия с возрастом ослабевает, в то время как скрытая усиливается (Loeber, Lahey & Thomas, 1991; Stanger, Achenbach & Verhulsl, 1997). Однако у детей с серьезными формами открытой агрессии (насильственные действия) наблюдается тенденция к усилению с возрастом их агрессивности, и такие дети, вырастая и становясь взрослыми, часто совершают как насильственные преступления, так и преступления, связанные с собственностью (Loeber & Stouthamer-Loeber, 1998).

В эмоциональном аспекте гнев обычно является важным ингредиентом в большинстве открытых актов агрессии, в то время как для скрытой агрессии характерны более нейтральные эмоции. Насильственные действия обычно сопровождаются высокими уровнями возбуждения, вызванного чувством гнева. Скрытые действия, с другой стороны, такие как мошенничество, воровство, растрата казенных денег и всякого рода профессиональные преступления, чаще всего бывают менее эмоциональными.

Когнитивные процессы также различаются в случаях скрытой и открытой агрессии. Как мы уже объяснили в этой главе, для агрессивных и склонных к насилию субъектов характерна когнитивная дефицитарность, которая затрудняет им поиск и реализацию неагрессивных способов разрешения межличностных конфликтов и споров. Для скрытых агрессоров характерны также враждебные атрибутивные предубежденности, которые способствуют ориентации когнитивных процессов на реализацию насильственных способов поведения. Люди, которые пользуются скрытой агрессией как предпочитаемой стратегией, не проявляют выраженной когнитивной дефицитарности при решении межличностных проблем и не проявляют враждебной атрибутивной предубежденности. «Вместо этого постулируется, что большинство скрытых актов агрессии облегчается специфическими когнитивными способностями, такими как способность планирования (например, умение находить или выбрать подходящие ситуации, прежде чем совершить кражу), особый интерес к товарам широкого потребления и собственности и умение ловко лгать, чтобы избежать разоблачения» (Loeber & Stouthamer-Loeber, 1988, р. 250). Профессиональные преступления, например такие, как кража собственности своей компании, незаконное использование информации или программного обеспечения, часто совершаются после тщательного планирования и с большой предусмотрительностью. Преступления, совершаемые с использованием компьютеров, так называемые киберпреступления, также являют собой хороший пример скрытой агрессии.

В плане развития или формирования отмечается, что открытая агрессия наблюдается довольно рано, особенно у мальчиков, как это можно ясно видеть, например, в случаях упорных пожизненных правонарушителей. Однако Лебер и Штутхамер-Лебер предполагают, что формирование открытого агрессивного поведения необязательно идет параллельно усвоению скрытых агрессивных действий. Вместо этого «некоторые дети никогда не были социализированы родителями таким образом, чтобы быть честными и уважать собственность других людей. Как правило, это характерно для безразличных к своим детям родителей или родителей, не обладающих четко выраженной и твердой моральной позицией в отношении этих вопросов». Честность и уважение к собственности других людей внушаются наставлениями родителей и формируются также через подражание действием просоциальных моделей, которые они предлагают своим детям. Некоторые скрытые агрессивные действия, особенно ложь, могут формироваться также в качестве хорошо выученной стратегии, которая служит тому, чтобы минимизировать шансы разоблачения и наказания.