Ганс Айзенк - Эксперимент. Самые жестокие исследования в психологии

Однако общепринятая точка зрения уголовной судебной системы в Англии (а возможно, и в Северной Америке) заключается в том, что она признает женщин, убивающих своих детей, «сумасшедшими» и «невменяемыми», а мужчин, убивающих своих детей, «преступными» и «вменяемыми» (Wilczynski, 1997). Любопытно, что в 1938 году Англия приняла Закон об инфантициде (Infanticide Act), основывающийся прежде всего на представлении, что мать, убившая своего ребенка, скорее всего психически больна. До сих пор английские суды продолжают, основываясь на статьях Закона об инфантициде, выносить вердикты, исходя из предпосылки, что мать, убивающая своего ребенка, психически больна. Крайне редко выносится приговор об убийстве или непредумышленном убийстве.

Количество убитых детей в возрастных группах, 1999 год

Вилжински (Wilczynski, 1991) изучила материалы двадцати двух судебных процессов, проводившихся в Англии и Уэльсе в промежутке между 1971 и 1989 годами и разбиравших дела об убийстве матерью своего ребенка (все убитые дети были не старше двенадцати месяцев). В четырнадцати случаях у женщин признавали эмоциональные нарушения. Суд признавал их «…в целом хорошими женщинами и матерями, которых что-то привело к трагической ошибке» (Wilczynski, 1991, с. 74).

Следуя психиатрической градации, Резник (Resnick, 1969, 1970) заключает, что 2/3 всех женщин, совершивших филицид (убийство ребенка, прожившего более суток), психически больные, по сравнению лишь с 17 % женщин, совершивших неонатицид (убийство ребенка в первые двадцать четыре часа после рождения). Он также обнаружил, что подавляющее большинство женщин из филицидной группы страдают серьезными формами депрессии, в то время как подобные симптомы обнаруживаются лишь у незначительного числа женщин из неонатицидной группы. Более того, каждый третий случай филицида сопровождается попытками суицида, который крайне редко сочетается с неонатицидом.

Недавние исследования выясняют новые детали относительно материнского инфантицида. Проводя общенациональное сравнительное исследование британских и канадских женщин, совершивших филицид, Мак-Ки и Шеа (McKee and Shea, 1998) показали, что женщины, обвиненные в убийстве своих детей, обычно страдали от диагностируемого психического расстройства и в период убийства были подвержены многочисленным стрессам. Результаты другого исследования свидетельствуют о том, что женщины, страдающие от диагностируемого психического расстройства, более склонны применять для убийства своих детей оружие, по сравнению с матерями-убийцами, не страдающими от подобных расстройств (Lewis, Baranoski, Bachanan and Benedek, 1998). В этой же работе приводятся данные о том, что огнестрельное оружие используется в 13 %, а ножи в 12 % случаев.

Корами Ричи Манн (Coramae Richey Mann, 1993) исследовала паттерны и характеристики материнского филицида в шести крупнейших городах США (Чикаго, Хьюстон, Атланта, Лос-Анджелес, Нью-Йорк и Балтимор) в период между 1979 и 1983 годами. Хотя в работе сообщается о 296 зафиксированных случаях убийства матерями своих детей, Манн ограничивает свое исследование выборкой из 25 матерей-убийц (убитые дети были дошкольниками в возрасте до пяти лет). Однако делать серьезные выводы здесь нужно очень осторожно, поскольку число рассматриваемых случаев невелико.

Манн обнаружила, что 40 % женщин, убивших своих детей дошкольного возраста, имели записи об аресте. У одной из преступниц было пятнадцать судебных арестов, еще у одной шесть уголовных арестов, 25 % арестовывались за насилие. Более того, у двенадцати из двадцати пяти преступниц были записи о совершении насилия над детьми, сделанные судом или социальной службой, которым приходилось вмешиваться в их семейную жизнь. Большинство жертв было убито в ванне (30 %) или в спальне (26 %), обычно в воскресенье утром. Мануальные способы применялись в 80 % случаев: руками или ногами — 52 %, удушением — 16 %, утоплением — 12 %. Убийства старших детей (4–5 лет) совершались с большей жестокостью.

Хотя чаще всего жертвами оказались афроамериканские девочки в возрасте младше двух лет, Манн предостерегает делать выводы о расовых паттернах, поскольку число рассматриваемых примеров невелико. Автор также подчеркивает, что при изучении расово-этнических факторов филицида решающей характеристикой является географический фактор. Например, национальные меньшинства чаще концентрируются в больших городах, чем в пригородах и сельской местности. Хотя большинство преступниц первоначально обвинялись в преднамеренном убийстве, этот приговор был вынесен только 19 %. 40 % женщин, убивших своих детей дошкольного возраста, были заключены в тюрьму по приговору о непреднамеренном убийстве. Еще 36 % получили условный срок. Оставшиеся 6 % случаев либо не рассматривались судом, либо преступниц отпускали, либо направляли на специальное лечение, так что местопребывание их неизвестно. Суд редко приходил к заключению о психическом расстройстве преступниц.

Развитие теории требует продуманных и правильно проведенных исследований. В отсутствие проверенной опытом теории и глубокого изучения предмета возникают многочисленные спекуляции и необоснованные трактовки, лишенные эмпирических доказательств. Именно такая ситуация складывается в изучении семейного насилия. Геллес и Страус (Gelles and Straus, 1979), например, смогли выявить пятнадцать различных теорий, пытающихся объяснить семейное насилие. Вейс (Weis, 1989, р. 123) замечает, что «для этой области знаний, за редким исключением, характерны описательные работы со слабо подтвержденными гипотезами, неубедительными причинными моделями и незначительными попытками создать проверенную опытом теорию, обобщающую различные типы семейного насилия».

Систематическое изучение семейного насилия началось достаточно недавно. Поэтому в нем много разрозненных исследований и нет обобщающей теории, как это бывает с молодыми науками. Кроме того, семья сложный объект для исследований, поскольку она является комплексной социальной системой, включающей в себя множество ролей. Семья представляет собой частную социальную группу, в которой взаимодействие и поведение ее членов невидимо для постороннего наблюдателя. Социальные взаимодействия по сравнению с другими взаимодействиями более интенсивны, эмоциональны и логичны (Weis, 1989). К тому же влияние семьи осуществляется не только в одном направлении, оно разнонаправленно. Этот процесс можно определить как взаимовлияние (Bartol and Bartol, 1998). Например, в то время как родители влияют на развитие ребенка, ребенок оказывает воздействие на их супружеские отношения, дружеские связи и даже на уровень удовлетворенности работой. Взаимовлияние означает, что социальное окружение влияет на индивидуума, который, в свою очередь, оказывает воздействие на социальное окружение. Поэтому достичь успеха в продвижении наших знаний о семейном насилии могут те теории, которые рассматривают межличностное взаимодействие в динамике семейных отношений.