Андреа Боттлингер - Герои книг на приеме у психотерапевта [Прогулки с врачом по страницам литературных произведений]

Этим объясняется и то, почему Виннету обычно так склонен к самоконтролю. Если он даст волю чувствам, то не сможет больше качественно выполнять работу и правильно убивать злодеев, что впоследствии приведет к серьезным проблемам.

Не один раз при чтении истории вставал вопрос: а не геи ли Виннету и Олд Шаттерхенд? Это, однако, ничем не подтверждается. Виннету гораздо больше похож на сексуально индифферентного «нёрда». Чувства всегда казались ему опасными из-за риска потери контроля над собой.

Второй важнейший персонаж, сопровождающий Карла Мая, на этот раз фигурирующего под именем Кары бен Немси, – Хаджи Халеф Омар. Он знакомится с Карой бен Немси в романе «Через пустыню» и становится его слугой и проводником. Более того, он также придумывает Карлу Маю его имя для пустыни – Кара бен Немси, что означает «Карл, сын немцев», хотя на самом деле Немече – название австрийцев, которых Халеф не особо отличает от немцев. Это тоже тема для обсуждения: возможно, Кара сохраняет это имя потому, что Кара бен Алемани не так красиво произносится, Кара бен Сакса (сын саксов) звучало бы еще хуже, хотя Карл Май и гордился своими саксонскими корнями.

Хаджи Халеф, как и Карл Май в жизни, – хитрый лгунишка, почти мошенник. Он называет себя Хаджи, почетным званием человека, совершившего паломничество в Мекку, хотя ни он, ни его предки, которых он тоже называет Хаджи, в Мекке никогда не были. Там он оказывается только в ходе повествования. Халеф любит бросаться громкими фразами, остер на язык и из-за этого регулярно втягивает всех в неприятные ситуации, которые приходится разрешать Каре бен Немси. В таком поведении чувствуется нарциссизм, причины которого объясняются историей детства Халефа. Он – нищий бедуин, которому нечем гордиться. Поэтому он выдумывает себе биографию, а еще на каждом шагу превозносит ислам как прекраснейшую религию, в которую стремится обратить Кару. На эту тему между Халефом и Карой происходят интересные диалоги, Кара представляет убедительные аргументы в поддержку своей точки зрения, и в конечном итоге Халеф не только соглашается на то, чтобы Кара бен Немси оставался христианином, но и защищает его решение перед другими мусульманами, а сам приходит к выводу, что Аллах судит людей по их поступкам, а не по их религии. Так в сознании Халефа идет процесс просвещения, который в европейском христианстве уже в значительной степени завершился. Слуга делает шаг к трансформации политического ислама в свою личную религию, позволяющую всем людям, даже разных вероисповеданий, быть братьями. Здесь также чувствуется сильное стремление Карла Мая примирить и сделать равными всех людей. Для него до конца остается открытым вопрос: кем должен стать враг, с которым борются, в результате – мертвецом или другом. Разногласия можно устранить, и если перед героями Мая не злокачественный психопат, а просто человек с другим взглядом на жизнь, то Виннету, Халеф и Олд Шаттерхенд / Кара бен Немси всегда пытаются идти на компромисс. Вот почему их уважают даже враги: несмотря ни на что, они проявляют почтение к противнику и его ценностям. Есть путь более достойный, чем уничтожение оппонента: Другой может оставаться Другим, но не казаться угрозой для человечества.

Позже, когда люди узнали, что истории Карла Мая – выдумки, а сам он сидел в тюрьме, автор заявил, что в упоминаемых выше ролях видит себя не столько героем, сколько искателем, для которого важнее всего вопрос человечности.

И все же это только полуправда. Конечно, поздние сочинения Карла Мая следует трактовать именно в таком контексте, и автор, несмотря на свое криминальное прошлое, предъявляет высокие требования к гуманности. Но до этого он долгое время стремился лишь получить признание – и осознавал, что лишь немногие люди оценили бы его моральные установки, представь он их в виде философского трактата. А вот изложив их в форме увлекательных приключенческих романов, он стал учителем для своих читателей (термин, который он сам выбирает в первой части «Виннету») – и в своих работах часто обращается непосредственно к ним. Карл Май стремится к общению, обмену мнениями, но при этом хочет быть в центре внимания и ожидает серьезного отношения к своим идеям. Потому его творчество – это, с одной стороны, развлекательные приключенческие истории, а с другой – попытка примирить всех людей, очевидная для тех, кто умеет глубже вчитываться в смысл. Перед нами утопист, который борется за мир. И в этом контексте его упомянутые выше слова, с помощью которых он хотел защитить от нападок свой выдуманный мир, – правда. Ведь Олд Шаттерхенд и Кара бен Немси поднимают вопрос о человечности в целом, символом которой становится один человек, путешествующий по разным странам, но всегда верный себе и своим высоким моральным принципам. Вот почему тексты Карла Мая продолжают привлекать самых разных читателей – любителей рассказов о том, как разрешать конфликты, поклонников приключенческих историй и даже тех, кто, будучи прямой противоположностью автору, надменно относится к другим расам и народам – и совершенно неверно истолковывает книги. Самый известный пример – Гитлер, который ребенком любил играть в Виннету [11] По этой причине книги Карла Мая не издавались в Советском Союзе вплоть до эпохи перестройки, хотя герои его романов были знакомы советским кинозрителям по экранизациям восточногерманской студии DEFA. .

Наконец следует поговорить вот о чем: хотя у Карла Мая были наилучшие намерения – он мечтал, чтобы все люди стали братьями, – он не был свободен от влияния современного ему общества. Его представления о других народах полны предрассудков, о которых автор, вероятно, даже не подозревает. Например, Олд Шаттерхенд, согласно расхожему представлению, считает африканцев добродушными и беспечными, китайцев – хитрыми, а бедуинов – разбойниками.

Кроме того, в большинстве случаев проблемы других народов решают белые мужчины (гораздо реже – женщины). Они регулярно становятся вождями племен, как будто каждый коренной народ только и ждет, когда же откуда-то приедет белый человек, чтобы показать, как правильно этим народом управлять. Люди же вроде Олд Шаттерхенда всегда становятся посредниками, разрешающими конфликты между представителями чужих народов. Идея о превосходстве европейской культуры над остальными и о том, что это единственная настоящая цивилизация, во времена Карла Мая настолько прочно укрепилась в мышлении всех европейцев, что вплоть до сегодняшнего дня ее сложно устранить из человеческого бессознательного. Май писал о равенстве и высказывался против расизма, но при этом полагал, что это равенство и единение должны естественным образом основываться на европейских ценностях.