Рэймонд Моуди - Жизнь после утраты: Как справиться с горем и обрести надежду

Панихиды по Диане и Кеннеди — масштабные примеры того, как погребение может задать тон гореванию и повлиять на нашу способность к адаптации.

Благодаря заупокойным службам и панихидам у скорбящих появляется возможность поразмышлять, как повлияла на их судьбу жизнь умершего, оплакать то, что они потеряли, понять и принять то, что им дороже всего, и получить поддержку. Это ритуал перехода, краеугольный камень предстоящего траура.

В молодости я хотела, чтобы во время похорон меня утешали, но таких слов было мало. Священники вкратце пересказывали отрывки из Библии, сопровождали свою речь обтекаемыми комментариями о покойном, пожимали руки горюющим и удалялись. Таким был мой опыт до тех пор, пока не убили подругу моей дочери Энджелу. На похоронах и поминках по ней в небольшом афроамериканском сообществе все отличались эмоциональностью и отзывчивостью.

Мы с мамой хотели бы, чтобы жизнь и смерть отца почтили так же. Провести церемонию мы пригласили бывшего баптистского священника, человека невероятной глубины души. Однако еще до того, как мы об этом объявили, моя сестра сказала: «Не надо панихид, не надо открытого гроба. Это все фальшивые рыдания. Дайан, ты знаешь, как я это ненавижу. Я не пойду».

Все предпочли краткую надгробную службу, и нам пришлось с этим смириться. Когда мы уходили с кладбища, меня отозвал в сторону друг семьи, который был с нами более пятидесяти лет.

— У вас, у белых, такие странные похороны, — проговорил он, хмурясь и качая головой. — Когда вы горюете? Кто вас поддерживает?

— Извини, Джонни, — ответила я. — Мы с мамой хотели по-другому.

Когда на следующий год умерла мама, родные снова организовали простую надгробную службу, как настаивала моя сестра. Однако в этот раз я заказала еще и церемонию в похоронном бюро с цветами и открытым гробом, пригласила родных и друзей, и все плакали. Мы объединили горевание и прославление жизни. Я сразу поняла, сколько преимуществ у такого подхода, но еще больше я прониклась, когда начала работать с Соней.

Она была самым светлым существом, что мне доводилось встречать. Соня идеально подходила на роль духовника в хосписе: она навещала семьи умирающих, выслушивала их воспоминания. «Чем он вам запомнится? — иногда спрашивала она. — Что вам нравится вспоминать больше всего? Что вы любили делать вместе?» Затем, во время похорон, она обращалась к каждому скорбящему и делилась этими воспоминаниями. Тем самым она создавала портрет умершего и описывала все то, что он любил. Кроме того, горюющих глубоко трогало то, как возвращаются к ним чувства и памятные моменты. Каждый раз Соня отдавала дань как живым, так и покойным. Такие церемонии для тех, кто оплакивает близких, были путеводным светом.

Механизм адаптации нам помогают понять теории, или модели, горя. Все существующие теории строятся на оригинальной модели, разработанной известным психиатром Элизабет Кюблер-Росс. Давайте рассмотрим эту модель, а также некоторые заблуждения относительно ее работы.

В своей революционной книге «О смерти и умирании» Элизабет [38] Мы называем ее «Элизабет», а не более формально, по фамилии, поскольку она предпочитала, чтобы ее называли по имени. впервые описала модель горя. Согласно ее исследованиям, люди естественным образом проходят пять реакций на горе, которые она назвала стадиями. Это отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие. Ее теория о пяти стадиях представила модель понимания горя, которую стали использовать во всем мире. К сожалению, некоторые психологи начали применять эту модель как инструмент, не читая или не понимая саму книгу. В результате теория подверглась критике со стороны врачей; чаще всего предъявляли три претензии [39] Адаптированный фрагмент статьи Дайан Аркэнджел “The Wheel of Life Review,” Journal of the American Society for Psychical Research 91 (1997): 353–356. .

Первая претензия объясняется тем, что некоторые специалисты решили, будто люди, пережившие утрату, в буквальном смысле последовательно проходят пять этапов. В результате они определяли, на какой стадии находится клиент в момент консультации, а затем пытались провести его или ее через оставшиеся стадии по порядку. Например, они указывали: «Вы находитесь в стадии отрицания, следующий этап — гнев» или «Вы достаточно долго находились на стадии торга. Пора перейти к депрессии, и, когда вы с ней покончите, за ней последует принятие». По сути, каждого клиента помещали в ячейку горя с прикрепленной этикеткой, обозначающей ту или иную стадию.

Элизабет разработала свою теорию, опираясь на собственный опыт психиатра. Если тщательно изучить ее, становится очевидно, что этапы представлены как механизмы преодоления (способы, с помощью которых люди справляются с травмой или кризисом). К сожалению, терминология привела к ошибкам трактовки, но эту трудность можно устранить, заменив термин «стадии» более гибким — «состояния».

Люди переживают различные состояния горя. Каждое из этих состояний может сосуществовать с другими состояниями, его можно проскочить, оно может возникать время от времени или повторяться.

Во-вторых, критики указывали, что модель пяти стадий не учитывает уникальность горевания. Они рассматривали эту модель как шаблон горя. В защиту Элизабет следует сказать, что она и сама признавала то, что горевание отличается высокой вариативностью. Действительно, один стандарт нельзя применить не только ко всем горюющим разом — невозможно применить одну стандартную модель даже к одному и тому же горюющему.

Третью претензию к теории пяти стадий выдвинули специалисты, изучавшие горе: они сочли, что эта модель горя слишком пассивна. По их мнению, когда умирает любимый человек, его близкие чувствуют, что потеряли контроль. Концепция стадий усиливает ощущение пассивности: «вначале меня постигла утрата, а теперь горе». Элизабет объясняла, что горе — это непрерывно развивающийся процесс, который предоставляет потенциал для роста. Однако она не приводила конкретных предложений, как этого роста достичь.

Сейчас специалисты, которые помогают скорбящим, пытаются отойти от этой неправильно понятой и неправильно используемой модели. Тем не менее Элизабет Кюблер-Росс заслуживает огромного уважения. Ее труд продолжает приносить пользу многим людям. Более того, она открыла дверь в область танатологии (науки о смерти и умирании).

После публикации книги «О смерти и умирании» в колледжах и университетах стали организовывать курсы по изучению смерти. К 1978 году в одних только Соединенных Штатах подобные курсы предлагали 938 университетов [40] Neimeyer, Death Anxiety Handbook. . Классы были заполнены до отказа, и студенты вставали в очередь, чтобы записаться на следующие семестры. Американцы ринулись вперед, чтобы заглянуть за дверь смерти, а затем отпрянули и вновь ее захлопнули. Они не захотели предощущения неизбежной кончины. Однако теперь, спустя четыре десятилетия, новое поколение студентов спешит записаться на обновленный вариант подобных курсов. Активно ведутся исследования жизни после смерти (теперь они сосредоточены уже за порогом смерти). И студенты снова знакомятся с революционными трудами Элизабет Кюблер-Росс.