Рэймонд Моуди - Жизнь после утраты: Как справиться с горем и обрести надежду

Психологи разработали ряд активных подходов для преодоления горя. Эти модели ориентированы на цели и задают конкретные шаги, благодаря которым можно вновь выстроить свою жизнь после утраты. Одной из первых стала модель задач Уильяма Уордена, она до сих пор считается основной.

Уорден предложил решение в противовес пассивному отношению, подразумеваемому моделью пяти стадий горя Элизабет Кюблер-Росс [41] Уорден, «Консультирование горя и терапия горя» (Worden, Grief Counseling and Grief Therapy). Уорден был преподавателем психологии в Гарвардской медицинской школе. Хотя он написал эту книгу для медицинских работников, она может также помочь непрофессионалам, которые хотят применить более активный и когнитивный подход к переживанию смерти любимого человека. . Если теория Элизабет основана на эмоциях, то Уорден опирается на более когнитивный подход и говорит о необходимости решения четырех задач.

Первая задача, встающая перед горюющими, осознать реальность утраты: они должны понять, что смерть постоянна и необратима. Вторая задача — проживание душевной боли. Уорден напоминает нам, что пережить боль от утраты тогда, когда она произошла, намного легче, нежели нести ее по жизни дальше.

Третья задача скорбящих — приспособиться к окружению. Чтобы осознать, что человек утратил, требуется время. Жена могла быть в паре шофером и бухгалтером, а муж — поваром и садовником. Никто из них не догадывается, насколько сильно они друг от друга зависят, пока один из них не умрет. Адаптация часто требует смены круга общения, увлечений и интересов. Многие вдовцы и вдовы жалуются, что лишились не только супругов, но и круга своих друзей. Родители, потерявшие детей, отходят от школьных забот, спортивных соревнований, концертов самодеятельности и других мероприятий.

Последняя задача предполагает движение вперед. Горюющие осознают и принимают свое прошлое, а затем делают шаг вперед, чтобы жить сегодня и в будущем.

Теорию задач критиковали за то, что она подразумевает последовательные шаги. Тем не менее определенные типы личности нуждаются в структуре и направлении. Эти люди никогда не делают снимок, не изучив сначала законы фотографии или по крайней мере не прочитав инструкцию к фотоаппарату. Потеряв близких, они предпочитают организованные, пошаговые процедуры.

Вместе с тем целевой подход имеет ряд недостатков. Один из них заключается в том, что он в первую очередь сосредоточен на потере. Люди действуют по одной из двух причин: мы либо хотим что-то получить, либо хотим от чего-то избавиться. Мы движемся навстречу к чему-то или от чего-то уходим. В рамках целевого подхода скорбящие, которые стремятся отойти от своего горя, должны постоянно держать утрату в фокусе внимания, в то время как именно этого они предпочли бы избежать. С другой стороны, если скорбящие желают приблизиться к идеалу, тогда их целью становится будущее, то, кем они мечтают стать.

Второй недостаток целевого подхода заключается в том, что многие скорбящие находят его чересчур ограниченным. Любая цель требует того, чтобы человек систематически следовал определенным шагам или планам, и все они ориентированы на конечный результат. Когда завершен первый шаг, переходят ко второму, затем к третьему — так разворачивается план в целом.

Универсального маршрута для горя не существует. «Невозможно следовать карте», — говорят те, кто завершил свой путь по мосту скорби. Кроме того, чему бы он ни научился, каждый скорбящий будет по-прежнему преодолевать горе по-своему. Поэтому давайте рассмотрим более гибкий и творческий подход.

Процесс, ориентированный на намерение, — это продвижение к идеалу в будущем. Пережившие смерть близкого человека формулируют собственное намерение, например «Я заново построю свою жизнь», «Я преодолею эту утрату», «Я стану сильнее и милосерднее», «Я придам своей жизни смысл», «Я буду помнить о том, что в жизни надо поддерживать баланс». Затем они выдвигаются вперед, в то время как жизнь продолжается. Их путь по долине скорби, по мосту и подъем на вершину не менее важны, чем конечный результат, жизнь уже на пике горы.

Жизнь находится в равновесии, когда удовлетворяются наши физические, эмоциональные, интеллектуальные, социальные и духовные потребности. Тело нуждается в питании, отдыхе и зарядке. Эмоции нужно признавать и давать им выход. Нашему разуму и мозгу требуется интеллектуальная стимуляция. Нам необходимы социальные связи и взаимодействие с другими людьми. Духовная подпитка происходит благодаря творчеству, игре, релаксации, музыке, ритуалам, молитве, медитации и т. д. Утрата затрагивает все пять аспектов нашего бытия; однако большинство скорбящих забывают об одной или нескольких сферах. Чтобы адаптироваться к переменам здоровым образом, надо поддерживать в жизни равновесие.

Рэймонд справлялся с потерями, опираясь на мышление, то есть рационализируя. Он понимает, что его разум перевешивает эмоциональную составляющую, поэтому дает всем скорбящим совет: «Плачьте. Вам это будет полезно».

Дайан — прямая противоположность Рэймонда. Она живет сердцем и духом. Поэтому она обратилась к бихевиоризму и когнитивной терапии, стараясь в период горевания поддерживать в жизни равновесие. Временами ее голова перегружалась настолько, что начинала болеть.

Хотя идеальный баланс в жизни соблюдают не так уж много людей, легче переживают горе те, кто ориентируется на эту задачу.

Стресс, вызванный горем, затрагивает все аспекты нашей жизни. Чтобы избавиться от такого стресса, необходимо очищение — физическое действие в сопровождении слов или звуков. Если упражнения мы делаем благодаря силе воли, то очищениетребустся потому, что чувства оказываются настолько глубокими, что нам нужно что-то предпринять, чтобы заблокированная энергия начала движение. Каждый из нас может научиться избавляться от вызванного горем стресса по-своему.

Одним из первых пациентов хосписа, с которыми мне пришлось работать, был пожилой джентльмен, напомнивший мне отца. Забота о нем оборачивалась для меня приятными воспоминаниями. Однажды днем я увидела его жену и дочь: они стояли в дверях палаты и крепко обнимали друг друга, прежде чем приблизиться к его постели. «О, дорогой, я так по тебе скучаю», — сказала женщина с таким же тягучим южным выговором, который был присущ моей маме. Гладя его по лицу, от лба до подбородка, она продолжала причитать точно так же, как моя мать причитала над кроватью отца. Их дочь сжимала локоть матери, едва удерживаясь от слез. Они были настоящим отражением сцены из моего прошлого: пациент был моим отцом, жена — моей матерью, а дочерью была я. Смотреть на это было невыносимо. «Я должна дать выход чувствам», — подумала я и ринулась в служебную столовую.