Рэймонд Моуди - Жизнь после утраты: Как справиться с горем и обрести надежду

— Зачем ты так говоришь? — спросила я, стараясь отмахнуться от этого ужасного пророчества.

— Мое время пришло, милая, — сказал он со слезами, пытаясь удержаться от рыданий.

«О Господи, пожалуйста, помоги нам», — молилась я про себя, глядя, как он засыпает. Я нашла телефон и оставила подробное сообщение своему мужу Джо, который был в Хьюстоне. Встревоженная и испуганная, я изможденно добрела до стула в приемном покое. Я смотрела прямо перед собой, но ничего не видела. Прошло несколько минут, прежде чем я осознала, что таксофон рядом со мной звонит.

Джо проконсультировался с выдающимся кардиохирургом из техасского медцентра, и нас там ожидала бригада реаниматологов. Пока я оформляла выписку папы из больницы Святого Иосифа, двое специалистов установили кислородный баллон и устроили импровизированную постель на заднем сиденье моей машины. Менее чем через час мы уже были на шоссе 1-20, направляясь в Хьюстон. Все восемь часов, которые мы провели в дороге, я смотрела то на шоссе перед собой, то на папино лицо в зеркале заднего вида. Меня душила тревога, я боялась, что папа умрет, прежде чем мы доберемся до больницы.

Наконец в два часа ночи я увидела прямо перед машиной красные подсвеченные буквы НЕОТЛОЖНАЯ ПОМОЩЬ. Как спасатели, готовые нырнуть в воду, нашу машину сразу же окружили медработники, стоило нам только добраться до нужного входа. «Джо Дэвидсон?» — спросили они, открыв в машине все двери. Они переложили папу на каталку и доставили его в смотровую, а оттуда немедленно забрали на срочную операцию с отключением сердца. Операция прошла успешно, врач прогнозировал полное выздоровление. Однако этому не суждено было сбыться.

3 июня, примерно через шесть недель после операции, у нас был двойной праздник. Это был папин день рождения, мы резали торт, когда в палату вошли врачи. «Мы как раз вовремя, хотим преподнести вам подарок, — объявили они.

— Завтра-послезавтра можете собираться домой».

Мы прекрасно отметили праздник, а потом вдруг подумали, почему бы папе не выписаться в этот же день. Врачи уже ушли, поэтому я спросила медсестру.

— У мистера Дэвидсона есть одна проблема, — ответила она. — Прежде чем его выпишут, он должен проспать ночь напролет. Пока что он перепутал день с ночью. Он просыпается посреди ночи и хочет разговаривать, писать, что-то делать.

— Но мой папа баптистский священник, — попыталась объяснить я, — он так и живет. Он всегда спит несколько часов с вечера, а потом, после полуночи, встает, чтобы написать проповедь. Это просто егораспорядок дня.

— Его не выпишут, пока он не проспит ночь напролет, — сказала она и ушла.

Волнуясь, я стала упрашивать других дежурных медсестер и врачей, но ничего не помогло, и я оставила сообщение для папиного лечащего врача.

— Я приду с самого утра и тебя заберу, — заверила я папу вечером, — они не смогут мне помешать.

На следующее утро у палаты отца меня встретили главная медсестра, руководство больницы, папины хирурги и анестезиолог.

— Ночью произошел несчастный случай, — начал администратор. — Медсестра дала вашему отцу дозу валиума в 21.30, в 22.30 и еще раз в полночь.

Анестезиолог перебил, хмурясь и качая головой:

— Вашему отцу дали такую дозу валиума, которая убила бы и молодого здорового человека лет двадцати. Не понимаю, как он все еще не умер [13] В ноябре 1999 г. Институт медицины выпустил отчет на 223 страницах, где было указано, что ежегодно 98 тысяч американцев безвременно умирают в результате врачебных ошибок, большинство из которых ошибки лекарственные. «Люди принимают не то лекарство или неправильную дозу, или принимают лекарство не в то время, или даже иногда лекарство дают не тому пациенту», — объясняет Дональд М. Бервик, гарвардский профессор политики в области здравоохранения, президент Института улучшения здравоохранения, представляющий комиссию, в которую входят 19 экспертов. От врачебных ошибок умирает больше американцев, чем от рака груди, ДТП или СПИДа. .

Но в полной мере я прочувствовала ужас только тогда, когда меня сопроводили в папину палату. Его лицо застыло в агонии: он наверняка понимал, что происходит, но не мог это предотвратить. Только через 80 мучительных дней, 22 августа, в 3.30 ночи папина битва завершилась. Раздался звонок, которого я ждала со страхом: «Мне очень жаль, ваш отец только что умер».

Красная роза на длинном стебле с папиного гроба едва начала увядать, когда мне вновь позвонили в половине четвертого ночи. Новости были убийственными: моя невестка Пегги только что покончила с собой.

До того момента слово «стресс» не имело для меня никакого особенного смысла, но теперь оно звучало со всех сторон: «У тебя был слишком сильный стресс», «У тебя будет рак от такого стресса», «Никто не может пережить такой стресс». Моя мама, друзья, врачи и коллеги подкрепляли свои предостережения ужасными историями.

После того как я похудела до 37,6 кг, один из преподавателей в колледже ненавязчиво заметил:

— Эй, Дайан, у нас в этом семестре новый курс, «Стресс 101». Запишись на него!

— Кто, я?

— Я серьезно, — сказал он, протягивая мне расписание на весенний семестр. — Тебе такой курс необходим.

И, хотя я не чувствовала, что мне нужен этот курс, я отнеслась к его мнению с уважением и послушалась.

Первый урок начался необычно для курса в колледже.

— Я прошу вас всех назвать свое имя, — сказала преподавательница, — а потом одной фразой ответить на вопрос «Что в моей жизни сейчас вызывает самый сильный стресс?».

И люди принялись изливать душу.

— Меня зовут Фей, — проговорила молодая мама, стараясь удержаться от слез, — мой пятилетний сын сейчас в больнице, умирает от лейкемии.

Дальше высказалась женщина, сидевшая рядом с ней:

— Меня зовут Джулия. Шесть недель назад мой муж умер от рака.

— Меня зовут Грег, — проговорил главный спортсмен колледжа, — мой друг разбился на мотоцикле.

— Моего брата случайно убило током… — начала двадцатилетняя девушка, но из-за слез не могла закончить свой рассказ.

К концу знакомства стало понятно, что каждый студент горевал из-за смерти или надвигающейся смерти кого-то из близких.

Тихо-тихо наша миниатюрная преподавательница примостилась на край стола. Ее шелковая юбка легла на стол, как дорогая скатерть.

— Обычно я не начинаю первый урок с такого, — сказала она и, помолчав, обвела класс глазами. Потом наклонилась вперед и продолжила: — Но раз вы все пытаетесь справиться с потерей, важно, чтобы вы это понимали. В тот момент, когда вы слышите страшную новость, ваш мозг выпускает сильнодействующие химические вещества. Они проникают в каждую клеточку вашего тела и за несколько минут оказывают влияние на все вплоть до молекулярного уровня. Чтобы вывести эти токсины, организму требуется примерно шесть недель. Однако, если за эти шесть недель произошло еще что-то, вызвавшее у вас стресс, мозг добавляет новую порцию этих веществ. Первоначальная реакция мозга — это только начало.