Лариса Пыжьянова - Разделяя боль. Опыт психолога МЧС, который пригодится каждому

И все же я за нее очень переживала: «Как она, что сейчас у нее внутри?» А еще я подумала, что ей необходимо помыть руки, но как об этом сказать? Вдруг она сама говорит: «Мне надо руки помыть, в моем положении это может быть опасно». Стало понятно, что она не в шоке, все осознает и все понимает.

Очень тяжелая ситуация, когда люди пропадают без вести, когда родственники лишены последнего утешения — возможности попрощаться с погибшим человеком. Помню одну катастрофу на море. Тогда во время шторма людей разметало очень далеко, и многих не нашли. Поиски собирались прекратить. На «горячую линию» тогда позвонил мужчина, у него без вести пропал брат: «Я понимаю, что его нет в живых, но, пожалуйста, найдите тело». И представьте себе, тело этого человека нашли буквально за час до завершения операции — вдруг одномоментно в одном месте обнаружили сразу шесть погибших. Родственники этих людей звонили потом в МЧС со словами благодарности.

Я говорила с женщиной, мужа которой так и не нашли, она плакала: «Как же так — был муж, и вот его нет? Нигде нет. Он много хорошего людям сделал, а сейчас как будто человека и не было. И попрощаться с ним нельзя. Как теперь мне жить? Ни обнять, ни притронуться к нему последний раз».

Я ей сказала: «Что значит — человека не было? У вас есть дочь, у вас есть дом, который он построил своими руками, у вас есть ваши общие друзья, которые помнят о нем много хорошего. Ваш муж в этих людях, в вашей дочери, во всем, что сделано его руками».

Считается, что самый сложный период после смерти близкого — год-полтора, но в жизни бывает по-разному. Первое время человеку кажется, что он в полном вакууме. Очень важно, чтобы рядом были люди, которые могут дать необходимую эмоциональную поддержку.

Обычно сначала друзья, родственники, коллеги сочувствуют, пытаются помочь и поддерживают, как могут. Они очень внимательны и заботливы: помогают организовать похороны, стараются не оставлять человека в одиночестве, часто звонят и приезжают. Со временем вопрос «Чем тебе помочь?» звучит все реже. По-другому не может быть. То, что выбило людей из обыденности, рано или поздно становится частью их жизни, их воспоминаний, переживаний, но уходит из фокуса их пристального внимания.

Человек, которого так щедро и мощно поддерживали со всех сторон, вдруг понимает, что остался совсем один. Вот тут обычно и накрывает новая волна отчаяния: «Почему? Что происходит? За что так со мной?» Он испытывает обиду, боль, разочарование, гнев.

Действительно — что происходит? Друзья и родственники возвращаются к своей обычной жизни с ее проблемами, заботами и переживаниями. Начальник хочет видеть на рабочем месте прежнего активного и исполнительного сотрудника. Коллеги весело болтают во время перекура, обмениваясь шуточками и сплетнями. А у человека болит душа. И болит она ничуть не меньше, чем три месяца назад. Ему так одиноко, так хочется поговорить об этом с кем-нибудь, хоть ненадолго оживить образ родного человека, пережить еще раз счастливые воспоминания. А поговорить-то не с кем. Возникает ощущение, что люди не способны сострадать, даже близкие друзья. Но, может быть, это не равнодушие окружающих, а стремление не бередить рану разговорами об ушедшем?

Моя специализация — кризисное консультирование, я много раз слышала подобные истории: «Первое время тебе сочувствуют, тебя поддерживают, а потом раз — и ты остаешься один. Мало того, вообще начинаешь чувствовать себя прокаженным, от тебя все шарахаются. Коллеги на работе перестают к тебе подходить, как раньше подходили просто поболтать, чаю попить, и родственники реже приезжают, и соседи реже заходят».

На консультации одна молодая женщина рассказывала, как ей было тяжело после смерти матери. У нее со своей семьей не сложилось, но было много друзей, и она никогда не чувствовала себя одинокой. Женщина с горечью говорила: «Когда случилось горе, друзья стали как-то растворяться. В первое время они мне очень помогали, а теперь я вижу их все реже. Даже начинает казаться, что они меня избегают. Мне хочется говорить только о маме, но я вижу, что других это напрягает, они замолкают, прячут глаза, переводят разговор или стараются быстрее уйти».

Зачастую мы теряемся, когда сталкиваемся с чужим горем. Становится даже неловко, что у нас-то все более-менее хорошо. И, уходя от внутреннего дискомфорта, мы начинаем избегать скорбящего человека. Избегать в то время, когда он нуждается в поддержке.

Горюющие обычно делают вывод, что пока все хорошо, все рядом, а если что случится, сначала помогут, а потом как будто боятся твоим горем заразиться и начинают сторониться. Это не так. Просто у близких своя жизнь, и, оказав поддержку человеку в горе, они должны к этой жизни вернуться. Но это не значит, что они не готовы поддерживать! Скорее они просто не знают — как, боятся быть навязчивыми, нелепыми. Хорошо, когда горюющий человек может сам подсказать, какая именно помощь ему нужна в этот момент.

Очень тяжело видеть, когда люди, особенно мужчины, плачут от бессилия. В Крымске во время наводнения в 2012 году мы наблюдали тяжелейшие трагедии. Например, было несколько мужчин, у которых погибли пожилые родители. Беда произошла ночью, в полной темноте, они никак не могли добраться, чтобы помочь.

Не важно, в каком возрасте человек теряет родителей — пять ему лет или пятьдесят, реакция почти одинаковая. В этот момент включается и горюет осиротевший ребенок. В самом деле, пока живы родители, мы остаемся детьми.

У одного мужчины отец был парализован, находился в отдельном маленьком домике. «Когда я проснулся от шума воды, сразу попытался выскочить наружу, но водой сильно прижало дверь. Я нырял несколько раз, пока смог открыть дверь и попасть в комнату, где был отец. Но было уже поздно, он захлебнулся».

У второго мужчины точно так же погибла мать, ей было 90 лет. Они жили в соседних домах. «Я подплываю, а она уже мертвая…» Эти мужчины плакали навзрыд.

На ЧС часто именно мужчинам нужна помощь психолога в первую очередь. Они обычно зажимают в себе эмоции и приказывают себе ни на что не реагировать. Наша культура и воспитание не позволяют мужчинам выражать скорбь плачем это воспринимается как слабость. Но невозможно запретить себе чувствовать, поэтому при мнимом внешнем спокойствии у человека внутри все разрывается. И тогда можно просто сесть рядом, взять за руку и сказать: «Бывают ситуации, в которых и мужчины имеют право плакать». Человек как бы получает разрешение от социума, и тогда чувства прорываются наружу.

Но не все так просто. Часто среди горюющих можно увидеть «героя семьи». Этот человек берет на себя ответственность за все и уверен, что если он сейчас начнет рыдать, то некому будет решать организационные вопросы, то есть, по сути, некому будет похоронить близкого. И он не плачет, он собран, деятелен, активен. Горе его при этом с ним, оно никуда не уходит. Потом оно его догонит и накроет с еще большей силой.