Антон Петряков - Как начать думать в понедельник и не перестать во вторник [litres]

Почему так происходит? Потому что жизнь стаи – общества до появления человека разумного – зависела от способности лидера отобрать еду или победить врага. Других задач, кроме добычи пропитания, размножения, обеспечения возможности отдыха и противостояния чужакам, не было в принципе. И авторитет лидера, который считывался внутренней обезьяной, распространялся на все эти сферы жизни. А вот в XXI веке обезьяна, считывая признаки доминантного поведения человека и распространяя этот авторитет на все сферы деятельности от политики до врачевания, подставляет нас по полной программе.

В XXI веке количество знаний в каждой сфере деятельности общества выросло на порядки, все отрасли науки и производства настолько узкоспециализированны, что даже в пределах одной области специалист в одном направлении может быть абсолютным нулем в другом. Так, например, в медицине человек может быть светилом в области эндокринологии и при этом полным профаном в хирургии, не говоря уже о том, что профессор и академик кардиохирург, в отличие от студента-математика со второго курса, может ничего не понимать в дифференциальных уравнениях.

В древней стае авторитет определялся способностью отнимать еду, охотиться и драться с чужаками – то есть был един во всех сферах жизни. Других быть не могло. Ореол лидера в способности подраться с врагом распространялся и на его способность отобрать вкусный кусок у сородича – и это было правильно. А что в XXI веке? Если вы профессионал, то авторитетов в своей области вы по каким-то признакам определить сможете – вы обезьяну натренировали. А если вам необходимо решить задачу в сфере, где вы профан? Что делает обезьяна: включает механизм упрощения, которому она миллионы лет училась, то есть определяет беспрекословный авторитет по своей древней подпрограмме оценки альфа-доминанта и переносит его ореол (как и тысячи лет назад) на все его ипостаси, чем оказывает вам медвежью услугу.

Человек, который говорит убедительно и уверенно, может нести полную хрень; человек, который умеет располагать к себе людей, вполне возможно, окажется отвратительным политиком. Но наше когнитивное искажение, эффект ореола, заставляет нас, в первую же секунду сделав оценку личности человека, ему поверить . Почему за долю секунды? Вы уже знаете. Потому, что обезьяна заточена на то, чтобы не думать, а выдавать ответ мгновенно.

Особенно это хорошо работает на телевидении – грим, свет, фанфары перед промороликом кандидата… А что же в интернете? Вы же не видите мимики, позы, да и вообще самого человека! Тут эффект ореола не сработает? Опять мимо. Нашей обезьяне все равно, как упростить картину мира, главное – не думать. Сам создатель поведенческой экономики Даниэль Канеман так описал свою ошибку с эффектом ореола:

«…Когда я только начинал преподавать, я оценивал письменные экзамены студентов обычным способом: брал работы по одной и читал все ответы данного студента сразу, выставляя оценки по ходу. Затем я вычислял средний балл и переходил к следующей работе. Однажды я заметил, что мои оценки в пределах одной работы были удивительно однородны. Я начал подозревать, что дело в эффекте ореола и что оценка ответа на первый вопрос непропорционально сильно влияла на общую. Механизм был прост: если я ставил за первый ответ высокий балл, то в дальнейшем, при появлении неопределенности в ответах на следующие вопросы, я толковал ее в пользу студента. Это выглядело разумно: студент, хорошо ответивший на первый вопрос, вряд ли мог допустить во втором глупую ошибку. Однако в моем способе обнаружилась серьезная проблема. Если студент на один вопрос отвечал хорошо, а на другой плохо, то – в зависимости от порядка проверки – он получал разные оценки. Я говорил студентам, что при оценке работы все вопросы равнозначны, но в действительности ответ на первый вопрос влиял на итоговую оценку намного больше, чем второй. Это было недопустимо.

Я изменил процедуру: вместо того чтобы читать каждую работу по отдельности, я проверял ответ на первый вопрос у всех студентов и выставлял оценки, а затем переходил к следующему. Результаты я записывал на предпоследней странице работы, чтобы во время чтения второго ответа меня подсознательно не сбивали уже выставленные оценки. Вскоре после перехода на новый метод я с тревогой отметил, что стал выставлять оценки с меньшей уверенностью, чем раньше, – из-за того, что часто испытывал непривычный дискомфорт. Разочаровавшись во втором ответе, я заглядывал на предпоследнюю страницу, чтобы записать плохую оценку, и временами обнаруживал там высокую оценку за первый вопрос. Также выяснилось, что мне хотелось уменьшить разницу между оценками, изменив еще не записанный результат, и с большим трудом удавалось придерживаться простого правила не поддаваться этому искушению. В моих оценках ответов одного и того же студента часто наблюдался значительный разброс. Отсутствие образа хорошего-плохого студента, который формировался мгновенно (в оригинале – когерентности; ужасный перевод — А.П. ), раздражало и вызывало во мне неуверенность. Я стал менее доволен и менее уверен в своих оценках, однако понимал, что это служило хорошим знаком, свидетельствовало о том, что новый метод лучше. Радовавшее меня прежде сходство оценок оказалось ложным и давало ощущение когнитивной легкости; моя Система 2 с безмятежной радостью принимала окончательную оценку. Позволив оценке первого ответа влиять на оценку всех остальных, я не замечал несоответствия, проявлявшегося в отличных ответах студента на одни вопросы и плохих – на другие. Раздражающая несообразность, обнаружившаяся при переходе на новую процедуру выставления оценок, как выяснилось, существует в действительности: она отражала и то, что единичный ответ не может служить адекватной мерой знаний студента, и то, что мои оценки ненадежны».

Выясняется, что обезьяне вообще все равно, какие ранговые сигналы считывать, она хочет как можно быстрее наделить индивида – в данном случае вообще виртуального – ярлыком «хороший» или «плохой» и перетащить этот ореол на все, что он сделает в дальнейшем.

То есть обезьяна делает вывод: если человек симпатичный и говорит уверенно, значит, скорее всего, он хороший врач (выдающийся политик, толковый специалист) – а это совершенно необязательно так! И вот этот эффект ореола, эффект перетекания первой оценки некоего субъекта на его профессиональные качества, вносит очень существенную поправку в маркер авторитета. Почему? Потому, что, как я уже сказал, подлинный профессионализм человека мало коррелирует с тем, насколько хорошо он выглядит внешне, насколько у него располагающий взгляд и насколько он уверенно говорит – или насколько хорошо он решил пару первых поставленных перед ним задач. Все ли это? Нет, не все. Наконец, давайте рассмотрим третьего участника этой игры в авторитет.