Олег Цендровский - Между Ницше и Буддой [счастье, творчество и смысл жизни]

В древнегреческих поэзии и философии уже отчетливо звучат те самые самоуверенность человека, «прагматичность» и нацеленность на овладение природой посредством разума и техники, что стали ассоциироваться с Западом эпохи Нового времени. Закономерным следствием властности и экспансивности западного этоса является отсутствие в нем весомых подобий классическим идеалам восточной мысли, которая построена на ограничении желания. Культура Запада исторически чужда принципу непричинения вреда всем живым существам ( ахимса ), центрального для большинства восточных учений. Столь же чужда ей идея не-деяния ( у-вэй ), то есть отказ от действий, противоречащих естественному ходу вещей, отказ от насильственной трансформации мира. Между тем, у-вэй – не только основа даосизма; в разных формах не-деяние играет важную роль и во всех остальных практиках, от йоги и буддизма до конфуцианства. Растворение в настоящем моменте, сопряжение субъекта и объекта тоже находят здесь мало поддержки, как и целый ряд других столь важных для азиатского Востока идей.

Разумеется, когда я говорю о Западе и Востоке, речь идет об идеальных типах и преобладающих тенденциях, из которых имеются исключения. В любом масштабном обзоре неизбежны статистические выбросы, но они никак не меняют общей тональности. Даже там, где в западных учениях мы наблюдаем ограничение желания и воли в одной сфере, это по большей части делается лишь ради того, чтобы они могли развернуться в другой. Таков, к примеру, был проект стоицизма, давшего бой привязанностям и низменным влечениям ради деятельного воплощения высшего долга; это же характерно для христианства, которое язык не повернется назвать смиренным и далёким от властности и экспансии.

Западная парадигма всецело раскрывается в Новое время, в эпоху научно-технического прогресса. Знание приравнивается к силе, покорение природы начинает идти полным ходом, а вера в способность разума к глубокой трансформации общества и личности ради светлого будущего становится крепка как никогда. Апогея все эти установки достигают, по справедливому наблюдению Хайдеггера, в учении Ницше, самого западного из философов, который выразил само существо Запада, в том числе в своем понятии «воля к власти». Ницше не просто совмещает в себе два вышеозначенных глубинных принципа: максимизацию воли и пренебрежение толикой счастья. Он блестяще обосновывает их и доводит до так и не превзойдённого совершенства.

Ницше усматривает смысл существования в возвышении и самопреодолении человека, в предельной творческой самореализации и воплощении его высших возможностей. Счастье при этом есть приятный сопровождающий эффект, который возникает на определенных этапах данного пути, но вот ставить его во главу угла – не только симптом слабости и болезни, но и просто не в наших интересах. Страдание, всякого рода большая натуга и напряжение, полагает он, являются необходимыми стимулами для роста и становления человека. В черновой записи, сделанной осенью 1887 г., Ницше пишет:

«Людям, до которых мне хоть сколько-нибудь есть дело, я желаю пройти через страдания, покинутость, болезнь, насилие, унижения – я желаю, чтобы им не остались неизвестны глубокое презрение к себе, муки неверия в себя, горечь и пустота преодоленного; я им нисколько не сочувствую, потому что желаю им единственного, что на сегодня способно доказать, имеет человек цену или не имеет: в силах ли он выстоять».

В сердце западной традиции от ее древнейших истоков до сегодняшнего состояния, от Феогнида и Пифагора до Жижека и Питерсона, лежит признание трагизма и боли человеческого существования. У одних мыслителей оно звучит громче и протяжнее, у других – тише. Абсолютному большинству при этом свойственна склонность оттеснять эти проблемы на второй или третий план и неоправданно понижать их реальное значение. В западном мировоззрении наблюдается перевёрнутая перспектива с крайне завышенной ориентацией на внешние источники ценности, смысла, счастья при катастрофической недостаточности внимания к их внутренним условиям. По этой причине отсутствует серьезная установка на самопознание, на управление сознанием и психикой, как и умение это делать.

Можно было бы возразить, что и на Западе громогласно прозвучали великие слова: «Познай себя», – затем вспомнить наследие обращенных «вглубь» течений, от стоиков до христиан. Однако сии великие слова не были по-настоящему услышаны, а успехи были частичными и до неприличия редкими. Как с теоретической, так и с практической точки зрения, они не приближались к тому объему внимания и достижениям, что мы обнаруживаем на Востоке. По большей части внутренняя работа на Западе оставалась на поверхности в попытках заполучить разнообразные полезные личностные качества и побороть дурные. Между тем сперва следовало обстоятельно разобраться в самом их фундаменте – природе желания, нашего ума и встроенных в них искажений. Без этого личная трансформация лишена своей главной опоры и даже полезное от вредного отличить крайне проблематично.

Пренебрежение тонкой настройкой своего «Я» неблагоразумно даже с позиций экспансивной и жаждущей свершений воли, в особенности пренебрежение вопросами счастья и страдания. Любые негативные переживания служат топливом для души лишь в определенных узких пределах, за которыми их действие становится вредоносным, и первая научная демонстрация данного факта была проведена Р. Йерксом и Дж. Додсоном еще в 1908 г. С той поры закон Йеркса – Додсона многократно подтверждался, и сейчас нам известно, что стресс и такие его медиаторы, как норадреналин и кортизол, действительно стимулируют умственные возможности, повышают продуктивность и мотивацию, но почти исключительно в малых объемах.

В наших интересах потому снимать излишнее бремя отрицательных эмоций, которые при превышении дозировок отнимают больше, чем дарят, высасывая из нас энергию, время, физическое и психическое здоровье. Надежнее всего это достигается вовсе не путем творческой реализации, устройства внешней жизни себя и общества, на чем делается упор в западной философии. Путь лежит через внутреннюю работу по управлению сознанием и преодоление встроенных в него искажений, порождающих эти излишки буквально на пустом месте. Это важно для успеха наших созидательных целей, но даже если вынести их за скобки, нет никаких причин, почему мы должны лишать себя счастья, лишь чтобы выгадать пару дополнительных баллов в колонке продуктивности.

Второй грех западной этики – это чрезмерная вовлеченность и привязанность к объектам желания, пребывание во власти последнего. Душные объятия желания не просто мучают человека, они слепят его и подрезают крылья способности суждения. Нейробиологическая причина состоит в том, что отделы мозга, осуществляющие высшие умственные процессы, и те, которые запускают эмоциональные реакции, оказывают друг на друга взаимоподавляющее воздействие. Префронтальная кора и задняя теменная кора мозга, занятые планированием, сложным ассоциативным мышлением, принятием решений и расстановкой приоритетов практически выключаются в присутствии сильных стимулов.