Юрий Антонян - Отрицание цивилизации: каннибализм, инцест, детоубийство, тоталитаризм

Нестеров вел себя спокойно, молчал когда его спрашивали, где хозяин. В тот же день показал, где и как все происходило и собственноручно написал заявление, в котором сообщил, что «подвоздействием голосов, под которыми находится два года… начал ударять Белова металлическим предметом по голове и после того, как он умер, расчленил его». Это голоса приказали «грохнуть его», стал «интенсивно долбить его по голове», затем «голоса приказали налить ему воды на голову», что Нестеров и сделал, после чего Белов «стих».

Затем «увидел, как мертвый пошевелился… начал подниматься и решил его расчленить. Вначале отрезал ему стопы ног, снял плавки, футболку. Затем отрезал голени. Труп глядел вверх… казалось, что еще может подняться… отчленил бедренные кости», «резал легко, как торт», «отчленил руки, голову, разрезал живот, грудь, делал все автоматически». Извлек внутренности, на спине «сделал надрез в виде креста… отрезал и половой орган». «..Удивился, что все так легко и просто, хотя делал это впервые… Срезал мясо с голеней, бедер, рук… Стал варить суп, варил и днем и ночью, пытался есть это мясо, хотя подташнивало, — так приказывали голоса. Кости положил в пакеты, туловище в сундук, голову и внутренности — в мешок. Печень, сердце, легкие варил… Кровь вытирал, так подсказывали голоса».

В своих последующих показаниях признавал содеянное, но о себе давал противоречивые сведения. Высказывания его были непоследовательны, нелогичны, в некоторых отмечалось совмещение условного и конкретного смыслов, часто встречались витиеватые, символичные, полисемантичные, а иногда и лишенные смысла обороты. Он настаивал, что «сделал все, что приказывали голоса», что сам он «постоянно находится под давлением, под воздействием лекарств, уколов». У него «путаница в голове, может, это все и приснилось». Он сообщил, что «слышит голоса разные — и женские, и мужские, они постоянно присутствуют… могут не только приказывать, но и управляют телом, рукой… подсказывают правильные выражения» и «все время ругаются» с ним. Когда они «приказывают, то поведение подчиняется этим голосам», он «даже не задумывается», «все получается автоматически, есть такая аппаратура — один пишет, другой диктует… приказать могут любое — смотря для кого плохое, а для кого именно это является хорошим».

О себе Нестеров сказал: «Я — тот, который исполняет, действую непроизвольно, мне навязаны действия». Рассказал, что в квартире потерпевшего ему «в глаза бросились людоедские башмаки с зубами, вид был страшноватый… людей в таких башмаках называли людоедами и пугали друг друга». Воздух «был нехороший, запах от человека… показалось, что мужчина чем-то болен». Сообщил также, что у потерпевшего «одна беда — аппетит большой на выпивку, а мне — я люблю покушать». но «аппетит был одинаковый, только у меня свой, а у него — свой». Утверждал, что Белов «через каждые полчаса менялся, был то добрый, то злой… голоса говорили, что надо его убить, а затем расчленить». Ему казалось, что с ним «раньше такое уже происходило, что все это уже видел и делал».

На вопросы Нестеров ответил, что употреблял человеческое мясо в первый и единственный раз. Но однажды, 20 лет назад, когда ел мясо, ему показалось, что вид его «необычный, возможно, это была человечина». На вопрос, как оценивает совершенное, ответил: «Ужас, как можно так жить, а если брать другую точку зрения — ФСБ, КГБ, то скажут, правильно, так и нужно делать». О себе сообщил, что ни разу не был женат, «с женщинами никогда половых отношений не было, мужчины в половом плане тоже не интересуют».

При проведении экспертизы в ГНЦ им. В. П. Сербского был негативистичен, нелеп, гримасничал, посмеивался, отворачивался. Парамимичен, жестикуляция вычурная, стереотипная. Подолгу удерживал занятую позу. Ни на один вопрос не ответил по существу, говорил туманно, с многозначительными, малопонятными намеками: о «печках», которые «надо бы починить», «мосточках», которые «чадо построить». Фразы при грамматической правильности временами были лишены смысла.

Сведения о себе давал неполные, зачастую противоречивые, причем о себе говорил в третьем лице, называя «людоедом». Сообщил, что трудно отвечать на вопросы, так как через его голову «проходят радиоволны, которые двигают руками, ногами, вызывают неприятные ощущения», постоянно слышится «разноголосица» — приказы, брань, «хула», которые «сбивают с толку». Спрашивал, зачем отвечать на вопросы, если врач «слышит то же самое». Просил «отключить приемник в голове». Себя характеризовал замкнутым, молчуном — «люди как люди, а я сам по себе». Утверждал, что в детстве слышал «голоса, точнее, напевы и мотивы», которые мешали учиться в школе. «Управляющие голоса» появились в последние годы. О мотивах убийства говорил противоречиво — то «испугался», так как потерпевший «приказал снять штаны и сказал, что нарядит в юбку», то «увидел страшные волосатые ноги и людоедские башмаки с зубами», то вообще заявлял, что тот «сам себя убил, сварил и съел из жадности и коварства». Раскаяния не выражал — «что приказали, то и сделал… и правильно», поскольку потерпевший «загубил всех своих жен и у него было много квартир». На вопросы о своей дальнейшей судьбе заявлял, что «все ждет Людмилу», напевно, монотонно повторял, «нанизывая» слова: «Людоед и Людмила, людям мила, пойдем в малинничек, там малиновки, малинка, маленькие».

Нестеров амбивалентен, мышление у него разорванное, паралогичное, с элементами вербигирации, бессвязности. Эмоционально выхолощен, парадоксален. Критические возможности отсутствуют. В отделении был бездеятелен, целыми днями лежал в постели в одной позе с открытыми глазами, ничем не интересовался, ни с кем не общался.

При экспериментально-психологическом исследовании практически не вступал в контакт, нарочитость поведения и высказываний сочетались с нелепостью, непоследовательностью суждений, периодическими ответами не в плане заданного. Отмечались эмоциональная измененность, неадекватность реакций при их уплощенности. Обнаруживалась выраженная мотивационная неустойчивость с аутохтонными колебаниями. Единая линия поведения не удерживалась: отказываясь отвечать на вопросы и выполнять экспериментальные задания, заявляя, что он «людоед» и «основные вопросы» у него «на кухне», тем не менее на ряд вопросов ответил по существу, дал несколько более подробные объяснения на замечания экспериментатора. Себя характеризовал спокойным, любящим помолчать и предпочитающим находиться в одиночестве. Сообщил, что несколько лет назад у него появились «голоса и радиоволны», которые требуется отключить, так как «радист и людоед несовместимы». Каких-либо других особенностей у себя не отмечал. Таким образом, в связи с практической недоступностью испытуемого продуктивному контакту, проведение ЭПИ в полном объеме не представлялось возможным.