Томми Яуд - Ни хрена я не должен! [Манифест против угрызений совести]

СОСТАВЬТЕ СПИСОК «НА ХРЕН»

Прелесть такого списка в том, что вы не обязаны ничего делать и можете отметить все сразу же, как только закончили его составлять. В качестве небольшого руководства приведу вам несколько примеров из своего списка. Итак, я, Шон Бруммель:

1) никогда не буду заниматься триатлоном;

2) никогда не буду делать макароны сам;

3) никогда не буду плавать с дельфинами;

4) никогда не выучу испанский;

5) не буду сидеть на диете и публиковать свою книгу в Северной Корее.

Если вы находите мой список чертовски непристойным или плохим, то у меня есть для вас еще одна идея: просто запишите список того, что вы хотите сделать после смерти.

Если вы не уверены и все еще хотите составить список предсмертных желаний – я приведу аргумент, который работает всегда. Вы знаете, у кого был подобный «список предсмертных желаний», как он сам и говорил? У Адольфа Гитлера. Вот так…

СПИСОК ПРЕДСМЕРТНЫХ ЖЕЛАНИЙ ГИТЛЕРА

1. Однажды выступить перед людьми.

2. Опубликовать собственную книгу.

3. Посетить как минимум 10 стран Европы.

4. Сильно удивить кого-нибудь.

5. Провести ночь в бункере.

– Ох, Шон, это нужно было обязательно делать?

– Я американец и поэтому могу так делать. Если вы все же возмущены, рекомендую вам вернуться к главе «Я должен вести себя политкорректно».

Для всех остальных – вот краткое резюме.

ПОВТОРИ-КА ЕЩЕ РАЗ, ШОН!

• Список предсмертных желаний – не более чем обычный список дел на всю жизнь, который приводит к стрессу.

• Если вы составляете список предсмертных желаний, то вы живете так, как те самые люди делают покупки.

• Что вы сделаете, когда вычеркнете все пункты? Умрете? Или будете составлять новый список?

• Стали ли бы вы делать все эти вещи, если не могли бы никому рассказать?

• Лучше составьте список «на хрен» или спланируйте, что вы хотите делать после смерти.

И если бы вы были так любезны, поставьте своего Отто на место, пожалуйста, спасибо, очень мило с вашей стороны.

Я, ______________________, не должен записывать, что еще я должен успеть сделать в жизни.

НИ ХРЕНА ВЫ НЕ ДОЛЖНЫ!

Последний раз я должен был быть счастлив в день доставки моей рукописи в издательство. После более чем года работы я наконец-то закончил свою книгу «Ни хрена ты не должен». И когда я набрал долгожданное слово «КОНЕЦ» на своем компьютере, то почувствовал себя свободным. Настолько свободным, что даже захотел выпустить Одноногого Ларри на свободу. Его щебетание звучало лучше чем когда-либо, и он, казалось, хорошо справлялся со своей новой красной ногой, изготовленной на моем новом 3D-принтере. Так зачем же было держать его взаперти?

В утро сдачи моей рукописи мы с Карен провели небольшую церемонию: под звуки торжественной музыки Ларри получил последнюю каплю «Бруммельбока». Затем был торжественно вынут из клетки и посажен на ладонь… Где он остался сидеть, прямо как я на диване, не двигаясь и не улетая. Может быть, подумалось мне, он был со мной слишком долго.

– Ты должен лететь, Ларри! – сказал я, а Карен засмеялась:

– Ха-ха, ни хрена он не должен!

– Правильно, – кивнул я, – пусть он сам решит. Береги себя, старина. И остерегайся кошек и дронов.

Ларри вернулся в свою клетку с открытой дверцей, а мы пошли забирать мою одежду для важного вечера в Лос-Анджелесе. Когда вернулись и посмотрели на клетку – Ларри уже не было.

Как и ожидалось, Боб захотел отметить рукопись со мной в Западном Голливуде, в пятизвездочном отеле, который выглядит как старый французский замок.

Для Боба замок был символом шикарного старого Голливуда, он любил истории знаменитостей и потертую элегантность декора. Для меня замок был символом высокомерных официантов и завышенной цены на еду. Все приходили сюда, только чтобы посмотреть, кто еще сюда ходит. Больше всего я ненавидел то, что каждый раз из-за чертового дресс-кода на мне был черный пиджак от Ральфа Лорена, который не был ни слишком черным, ни стилистически подходящим для моих вещей. Я неохотно надел его.

– Что не так с моей баварской клетчатой рубашкой? – спросил я у джентльмена на стойке регистрации.

– Мы стараемся поддерживать соответствующую атмосферу, сэр.

– Конечно.

Пока я размышлял над этим предложением, Боба и меня провели в пальмовый сад в моей палатке от Ральфа Лорена.

– Ты видел Брэдли Купера? – прошептал Боб, когда мы сели, заговорщически взглянув на один из соседних столов.

– Нет, – пробормотал я, – а он нас видел?

Боб критически посмотрел на мои новые кожаные штаны.

– Ну, возможно, мы как-то привлекли его внимание.

– Я могу снять шлепанцы.

– Нет!

Пока мы пили первые коктейли, Боб в третий раз рассказал мне, какие знаменитости уже засветились в этом «волшебном месте»: как Джеймс Дин прыгнул в окно, Джим Моррисон с крыши, а Бритни Спирс, кажется, обмазалась едой и получила запрет на посещение.

– Что будем есть? – спросил я, посмотрев в свое меню. – Классический коктейль из креветок или «Бранзино» с травами и спаржей?

– Не знаю, – сказал Боб нервно. – Что ты берешь?

– Бургер.

– Съешь что-нибудь нормальное, Шон.

– Бургер – это нормально. На самом деле, даже единственное нормальное, что есть в меню.

Которое, кстати, было слишком большим для столиков на двоих. Поэтому я передал это меню Брэдли Куперу за соседним столом. Он поблагодарил и спросил: не хочу ли я передать ему еще и вазу с цветами, тогда у нас будет больше места, что, конечно, я с удовольствием сделал.

– А еще говорят, что голливудские звезды высокомерны, – заговорщически прошептал я Бобу.

Но он изо всех сил пытался улыбнуться своим ярко-красным лицом и сменил тему.

– Ты выпустил свою глупую птицу?

– Да, сегодня утром.

– И ты уже скучаешь по нему?

– Когда приеду домой – конечно, буду скучать. Но он тоже будет по мне скучать, надеюсь.

– Шон. Птицы – это животные. Они не могут скучать по кому-то. Они едят и срут, вот и все. Итак… Я возьму лимонную курицу.

– Пожалуйста.

У нас с Бобом были вечера и получше. С другой стороны, моему редактору с отклонениями развития было наплевать, потому что, во-первых, я наконец написал слово «КОНЕЦ» в своей книге, а во-вторых, «Бронер книга» заплатила бы за каждый из 18-долларовых коктейлей, которые я опрокинул по такому случаю. Тут нам принесли еще по одному. Боб поднял бокал, и мы чокнулись.

– За твою первую книгу, Шон, ты почти ее сделал.

Я чуть не выронил свой бокал.