Мэтью Джексон - Человеческие сети [Как социальное положение влияет на наши возможности, взгляды и поведение]

Таким образом, правительства имеют дело с экономикой, в основе которой лежит огромная и сложно устроенная сеть взаимозависимостей и рисков, постоянно меняющаяся, растущая и плохо поддающаяся измерению и осмыслению. А еще правительства имеют дело с предприятиями-монстрами, которые они прямо или косвенно страхуют, а те создают внешние факторы и действуют исходя из побудительных мотивов, которые отнюдь не способствуют долгосрочному процветанию страны. Эти проблемы усложняются тем, что часто дает о себе знать эффект масштаба, и многие просто не хотят лишаться существенной экономии на издержках, доступной крупным предприятиям, которые извлекают выгоду из взаимодействия своих подразделений в разных частях мира и разных сферах бизнеса.

Регулировать рынки таким образом, чтобы определять, каким именно учреждениям позволено делать какие именно инвестиции, тоже по-своему трудно. Даже когда регулируется один рынок, инвесторы перемещают свои деньги в другие финансовые учреждения, на которые регулирование уже не распространяется. Например, после Великой депрессии банкам запретили предоставлять проценты по текущим счетам. Зато ссудно-сберегательные учреждения и инвестиционные банки не регулировались и потому могли выплачивать проценты. Таким образом, «ссуды и сбережения» и другие финансовые учреждения начали предлагать клиентам текущие счета и легкое движение средств с выплатой процентов. Неудивительно, что люди начали перекладывать деньги на те счета, что приносили проценты, что привело к росту рынка «ссуд и сбережений» и тех счетов на денежном рынке, которые находились вне регулируемой зоны {120}. Соревнуясь между собой за внимание клиентов, «ссуды и сбережения» начали делать сомнительные инвестиции, чтобы иметь возможность выплачивать все возраставшие проценты, которые они обещали клиентам. Эта гонка привела к тому, что в конце 1980-х — начале 1990-х годов обанкротилось больше тысячи «ссудно-сберегательных» учреждений (из всего трех тысяч с небольшим таких фирм, имевшихся в США). Помимо того, что эти банкротства вызвали финансовую напряженность, они заставили людей забрать деньги из «ссуд и сбережений», что помогло росту инвестиционных банков и различных других фондов и предприятий. В итоге многие из тогдашних игроков этого рынка разорились во время ипотечного кризиса 2008 года.

Таким образом, при финансовом регулировании приходится иметь дело с подвижными мишенями, которые постоянно меняются и приспосабливаются под обстоятельства, старясь обойти вводимые ограничения {121}. И мало сейчас таких правительств, которым под силу справиться с этим явлением. Важной отправной точкой стала бы разработка более совершенных систем, позволяющих охватить всю существующую сеть контрактов и потенциальных рисков.

Существует главный признак, позволяющий понять, имеет ли тот или иной финансовый кризис сетевую природу. Нужно задаться вопросом: что перед нами — «попкорн или домино»? Это сравнение придумал Эдди Лейзир (мой соавтор и друг), который с 2006-го по 2009 год, то есть в пору ипотечного кризиса, был председателем Совета экономических консультантов.

Сетевые заражения — это случай домино: банкротство одного учреждения создает проблемы для других, и они начинают «сыпаться» друг на друга, как выстроенные в ряд костяшки домино. Другая особенность некоторых финансовых кризисов — это ситуация, когда фирмы «взрываются», как попкорн. Кукурузные зерна, нагревающиеся вместе в кипящем масле, рано или поздно лопаются примерно в одно и то же время по одной и той же причине; и можно сделать ошибочный вывод, будто они сами заставляют друг друга взрываться.

В ипотечном кризисе происходило и то и другое. Очевидно, что роль масла, которое кипятили тогда многие компании, играли ухудшавшийся жилищный рынок и неисполнение обязательств по ипотечным кредитам {122}. И хотя сложно установить, какие из компаний точно разорились бы сами, нетрудно увидеть, что важнейшую роль сыграли действия государства, взявшего под свой контроль и спасшего некоторые фирмы, в частности Fanny Mae, Freddie Mac и AIG, — иначе их неминуемое банкротство кончилось бы всеобщей катастрофой: речь шла о невыполнении обязательств по контрактам на триллионы долларов с другими фирмами как в США, так и по всему миру {123}. Кроме того, было много крупных банков и других компаний, которые оказались в первом ряду «костяшек»: они не рисковали напрямую из-за невыплат ипотечных ссуд, зато подвергались косвенному риску благодаря своим обширным взаимодействиям с теми компаниями, которые лопались подобно попкорну.

Из «Доклада комиссии по расследованию причин финансового кризиса» {124}(специально заказанного Конгрессом США) явствует, что угроза неминуемого эффекта домино заставила правительство поддержать AIG и взять под контроль Fanny Mae и Freddie Mac, а также прийти на выручку разным другим учреждениям и субсидировать продажи их активов. Например, там цитируется имейл (стр. 346 доклада), отправленный в сентябре 2008 года от сотрудницы Федерального резервного банка Нью-Йорка Хейли Биски Уильяму Дадли, который возглавлял тогда отдел рынка капиталов в том же банке: «Снова паника [в хедж-фондах]. Сейчас все внимание приковано к AIG. Боюсь, как бы не было хуже с LEH [Lehman Brothers]. От них зависят все банки и все посредники». В докладе говорится (на стр. 347): «Банкротство AIG затронет и другие компании — из-за ее „внушительного массива производных ценных бумаг“ — внебиржевого портфеля бумаг стоимостью в 2,7 триллиона долларов, из которых 1 триллион долларов был сосредоточен в руках двенадцати крупных партнеров». Это примерно соответствует количеству главных банков, которые в итоге получили миллиардные правительственные выплаты — вместо выплат, причитавшихся им от AIG {125}. В докладе сделано заключение (на стр. 352): «Если бы правительство не вмешалось, банкротство и крах AIG разорили бы его партнеров, вызвав каскадные потери и крушения во всей финансовой системе» {126}. Образ сыплющихся костяшек домино напрашивается сам собой.

С ростом глобализации финансовые сети становятся более связанными, и большинство центральных игроков на этом поле становятся крупнее и мощнее, чем когда-либо. Хотя связанность сетей и размер многих центральных участников помогают системе без труда выдерживать нормальные и порой даже крупные потери, все же потенциал общемировых рецессий, вызываемых неожиданно сильными ударами по ключевым узлам сети, значительно вырос.

Хотя для нас очень важен сетевой аспект, он не позволяет разрешить спор о том, как лучше всего управлять множеством противоречий, связанных с эффектом масштаба, на фоне все более тесно переплетающихся глобальных рынков, а также многочисленных внешних факторов и неверно принимаемых решений. Добиться идеального равновесия между свободными рынками и регулированием — задача очень непростая.