Мэриэнн Пауэр - Какая чушь [Как 12 книг по психологии сначала разрушили мою жизнь, а потом собрали ее заново] [litres]

Я распечатала это с сайта Джейсона Комли в начале апреля. Я осмотрела свою комнату, где все выходные смотрела по телеку какой-то бред, – везде были стаканы, грязные джинсы, полупустые чашки с кофе… это была моя захламленная клетка.

Я продолжила читать: «Страх отказов не дает нам проявить реальный потенциал… Он превращается в тоску и чувство неполноценности».

Это была правда. Может быть, селф-хелп – это самовлюбленно и нелепо, но чем лучше были захламленность и отчаяние? Не очень хотелось жизни, полной тоски и неполноценности. Я хотела использовать свой потенциал во что бы то ни стало.

Последние слова Джейсона звучали как боевой клич: «Выбери своего господина. Подчиняйся страху и эмоциям все оставшуюся жизнь или выбери отказ».

Я выбрала отказ. Снова.

– Но, если она тебе так не нравится, почему ты просто не выберешь другую книгу? – спросила Рейчел за завтраком.

– Я ненавижу ее, но это больше, чем ненависть. Она уже слишком много для меня значит, и мне придется за нее взяться.

– Отказы для всех много значат, – сказала Рейчел.

Конечно, так и было. Я поняла это из «Бойся…». Страх отказов – в нашей природе, ведь еще с древних времен наше выживание зависело от принятия в группу. Отвержение тогда равнялось смерти, и оно до сих пор так ощущается, даже если это просто две девочки, которые не хотят с тобой играть, или начальник, который не хочет отвечать на письмо.

Но сейчас этот страх не спасал мою жизнь, он не давал мне жить. Настало время все исправить.

В пятницу, 9 мая, мы пошли в паб «Голова королевы» с моей сестрой Хелен и ее другом Джимом. Я позвала и Сару, но она ответила, что ее бойлер сломался и она ждет мастера. В конце ее сообщения не было поцелуйчиков, и у меня возникло неприятное чувство. Возможно, она обиделась, ведь я не ответила на три ее последних звонка.

Хелен держалась подальше от всей этой селф-хелп-феерии. В ее стиле было сказать «просто иди и сделай это». Возьмись за ум.

Зато Джим был полон энтузиазма.

– Спроси, можно ли поиграть на их инструментах, – сказал он, показывая на играющих в углу джазменов.

– Они мне ни за что не разрешат, – сказала я.

– Так в этом и смысл, – сказал Джим.

– Ах да, все время об этом забываю.

Когда музыка закончилась, я подошла к контрабасисту с торчащими волосами.

– Привет! – сказала я.

– Здравствуйте, – ответил он, не глядя мне в глаза.

– Скажите… эм… я никогда не играла на контрабасе, и всегда было интересно, каково это. Вас, наверное, часто об этом просят, но можно попробовать?

Я только хотела сказать «не беспокойтесь, я пойму, если вы не доверите свой красивый и дорогой инструмент незнакомке…», но он успел пожать плечами и сказать: «Конечно».

Ой! Вот так просто! Он передал мне этот блестящий деревянный инструмент, вокруг которого я обернулась всем телом. Контрабас был выше меня, но легче, чем я думала. Я дернула толстую струну, и почувствовала, как от него пошли вибрации.

– Как вам? – спросил мистер Контрабасист.

– Мне нравится! – сказала я. – Его не тяжело таскать с собой?

– Скорее неловко, чем тяжело, но быстро привыкаешь. В метро бывает непросто.

– Мне очень нравится! – сказала я, дернув струну снова.

– Здорово! – сказал он, улыбнувшись мне. – Вы на чем-нибудь играете?

– Нет, я год училась играть на пианино, но мама больше не могла это слушать и попросила перестать.

– Ого.

– Я не очень музыкальная. То есть мне нравится слушать музыку, но играть не получается. Я подошла только из-за испытания, которое прохожу.

Я рассказала ему о терапии отказа. Он широко раскрыл глаза.

– Побудь музыкантом, – сказал он. – И ты привыкнешь к отказам…

И потом он стал рассказывать, насколько непрост музыкальный бизнес и что лучше бы он последовал за другой мечтой и открыл кофейный фургончик.

– Я бы купила у вас кофе, – пообещала я.

– Правда? – спросил он.

Его лицо просияло, а я вернулась к своему столику.

– Так значит, тебе не отказали? – спросил Джим.

– Нет, он оказался очень милым.

И пока я хотела передохнуть и отпраздновать свой смелый прорыв через социальные нормы, Джим придумал мне новое задание.

– Твоя новая задача – попросить бармена разрешить налить себе пинту, – сказал он.

Я посмотрела на бар. Женщина за стойкой была ярко накрашена и с мощным декольте. Она точно должна была сказать «нет». Не хотелось давать ей такую возможность, но я все же пошла…

Музыка снова заиграла, в пабе стало громко. Выглядело странно, когда я начала говорить.

– Я никогда не наливала пинту, и мне очень интересно, каково это, – сказала я.

– Хочешь пинту? – спросила она, насупившись. Она не была англичанкой, и языковой барьер мне не помогал.

– Да, но я хочу налить ее сама.

– Хочешь пинту? Beck’s? Foster’s?

– Да, но…

Тогда я начала жестами показывать, как наливаю пиво. Она нахмурила брови, и ее агрессивно-накрашенные глаза стали еще агрессивнее.

Я продолжала показывать наливающие движения, указывая на пиво и на себя.

Кажется, теперь она поняла. Она открыла тяжелую деревянную дверцу, встроенную в бар, и пригласила меня войти. Я вошла и обнаружила, что бар находится на уровне повыше. Я была на вершине мира! Женщина с агрессивным макияжем схватила мою руку, положила в свою, мы потянули помпу. И вот я уже наливала! Наполняла собственную пинту! Ура!

– Вот так? – спросила она.

– Да! Спасибо!

Мы улыбнулись друг другу. Она уже не была злой накрашенной дамой, она была веселой и забавной!

– Ты это видел? Она разрешила мне налить пинту! – Я вернулась на место, взбудораженная успехом.

Джим дал мне пять и показал на группу женщин, сидящих в углу.

– Теперь твоя миссия – подсесть и попросить присоединиться к ним, – сказал он.

Так я и сделала. Я подошла к трем женщинам, которые стояли у края стола и были увлечены разговором, пока не посмотрели на меня. Я одарила их своей лучшей улыбкой и сказала: «Мои друзья такие скучные, можно ненадолго к вам присоединиться?»

– Да, конечно! Мы разговариваем о том, каково впервые заниматься сексом после рождения ребенка, – сказала женщина с поразительным декольте.

Две из них были молодыми мамочками, и это был их первый выход в свет. Они пили просекко и недавно заказали карамельный пудинг.

Я съела десерт со своими новыми друзьями и детально изучила, что происходит с вагиной после рождения ребенка.

– Они такие милые! – сказала я Джиму, когда вернулась. – Разве это не странно, что мы никогда не разговариваем друг с другом? Почему нет? Почему мы должны оставаться в наших маленьких группах, разговаривая об одном и том же только с друзьями?

– Не знаю. Наверное, потому, что не все такие уверенные в себе, как ты.