Ева Иллуз - Почему любовь ранит? Социологическое объяснение

Эта фантасмагория основана на иной архитектуре выбора, отличающейся от страха перед обязательствами, описанного в этой главе. Она воплощает чистое удовольствие, суверенитет и равенство обеих сторон. Чистым удовольствие делает то, что вопрос выбора здесь не возникает; нет двойственности отношений или беспокойства о том, как отказать партнеру или о том, что тебя бросят. Это форма чистого удовольствия, единодушно разделяемая обеими сторонами, где эмоциональная отстраненность не причиняет боли и, в сущности, вообще не имеет никакого значения. Такой чистый гедонизм становится возможным благодаря тому, что ни одному из вовлеченных людей не приходится выбирать. Именно эта чистая активность отсутствует во многих мужских и женских рассказах, посвященных страху перед обязательствами, основанному на трудностях, двойственности чувств и тревогах, создаваемых выбором и его изобилием, трудностью создания эмоциональных условий для взятия обязательств и эмоциональным неравенством.

Эмоциональное неравенство возникает благодаря преобразованию (романтического) желания: как люди любят и решают связать свою жизнь с жизнью других людей — само по себе является результатом преобразования экологии и архитектуры выбора. Как и в случае с рынком, последствия свободы выбора становятся еще более невидимыми, поскольку удовольствие обеспечивается схожими культурными идеалами — независимостью и изобилием — двумя первостепенными культурными векторами идеи свободы. Независимость, свобода и разум являются самыми насущными благами современности, предоставляя друг другу права и являясь обоюдным условием друг для друга. Сами условия узаконенной свободы — в преобразовании экологии и архитектуры выбора — привели к изменению и преобразованию воли как основного понятия личности, на котором основаны эти идеалы. Можно также предположить, что большая часть психотерапии, самопомощи и культуры коучинга может быть сведена к культурным приемам контроля над выбором и принятием решений на все более нестабильном рынке возможностей. Таким образом, свобода в этом процессе становится апоретической (апория — в античной философии — логическое затруднение, противоречие, обусловленное содержащимся утверждением против очевидного, общепринятого), поскольку, претворенная в жизнь, она приводит к неспособности или отсутствию желания осуществлять выбор. Если бы существовала история свободы, то можно было бы сказать, что мы перешли от борьбы за свободу к трудностям выбора и даже к праву не выбирать.

В своем труде «Размышления» (Meditations) Декарт определяет общие черты поворотного момента в модернизме: сознание, охваченное сомненьями, которое одновременно пытается установить достоверность собственного знания. В своем третьем «Размышлении» Декарт пишет:

Я — существо мыслящее (сознательное), то есть существо сомневающееся, утверждающее, отрицающее, которое что-то понимает и о многом не ведает, — [которое любит, ненавидит], желает, отвергает, которое, кроме того, наделено воображением и чувствами. Ибо, как я уже отмечал, хотя мои ощущения или мое воображение, возможно, вовсе не существуют вне меня [и сами по себе], я все-таки уверен, что те формы сознания, которые я называю восприятием и воображением, поскольку ничем иным как, формами сознания они не являются, определенно существуют во мне [286] Декарт Р. Размышления о первой философии. Cambridge, MA: Hackett Publishing Company, 1998 [1641] [ Descartes R. Discourse on the Method and Meditations on First Philosophy. Cambridge, MA: Hackett Publishing Company, 1998 [1641]]. .

Интеллектуальная акробатика Декарта состоит в утверждении, что метод достижения уверенности заключается в проявлении сомнения и что мыслящее существо является единственной инстанцией, которая может одновременно и сомневаться, и подтверждать знание, причем сомнение является способом установления достоверности.

Много написано о желании контролировать, содержащемся в декартовской попытке определить достоверность знания в пределах сознания [287] Тэйлор Ч. Источники идентичности. Cambridge: Cambridge University Press, 1992 [ Taylor C. Sources of the Self. Cambridge: Cambridge University Press, 1992]. . Меньше внимания уделялось явному удовольствию, которое получает мыслящая личность от своей способности являться объектом уверенности [288] Марион Ж.-Л. Эротический феномен. Chicago: University of Chicago Press, 2007 [2003]. С. 22 [ Marion J.-L. The Erotic Phenomenon. Chicago: University of Chicago Press, 2007 [2003]. P. 22]. . В тексте Декарта переживание сомнения имеет ликующий характер в лакановском смысле удовольствия, которое ребенок получает от ожидания контроля над своим телом. Декартовское сомнение является ликующим и торжествующим, поскольку оно предвкушает достоверность.

Современный философ Жан-Люк Марион следует размышлениям Декарта и утверждает, что его метафизика объектов, т. е. метафизика, цель которой — установить достоверность объектов, не может способствовать установлению более важной достоверности, а именно достоверности собственного «я» , самосознания или эго. Самомнение нуждается не только и не столько в эпистемической (познавательной) или онтологической уверенности (связанной с проблемой бытия), но и в эротической, которая, возможно, является единственной, способной ответить на вопрос о том, чего эта уверенность заслуживает. Марион предполагает, что влюбленный противостоит cogitans (существу мыслящему), поскольку там, где последний ищет достоверности, первый ищет подтверждения (или «утешения») и заменяет вопрос «Существую ли я?» вопросом «Любит ли меня кто-нибудь?» [289] Марион Ж.-Л. Эротический феномен. Chicago: University of Chicago Press, 2007 [2003]. С. 22 [ Marion J.-L. The Erotic Phenomenon. Chicago: University of Chicago Press, 2007 [2003]. P. 22]. .