Барбара Тверски - Ум в движении [Как действие формирует мысль] [litres]

Мы уже видели много знакомых смыслов – пространство, число, время, существа, объекты, события, причинность, – передаваемых комбинациями этих визуальных пространственных элементов с целью описания, объяснения или пересказа.

Изображения появились давно, а схемы – недавно, что, пожалуй, странно, поскольку репрезентации пространства, времени, событий и чисел появились рано. Поворотным моментом стало создание эпохальной серии схем в выдающемся масштабном издании под редакцией Дидро и Д’Аламбера «Энциклопедия, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел», обычно называемом просто «Энциклопедия». Она тайно печаталась и публиковалась в течение примерно 20 лет в конце XVIII столетия в атмосфере политических и социальных потрясений, предшествовавших Французской революции. Считается, что в ней воплотились ценности Просвещения XVIII в. Подзаголовок одной современной книги [62] Речь идет о книге Стивена Пинкера. См. раздел «Библиография». – Прим. ред. на эту тему идеально их формулирует: разум, наука, гуманизм и прогресс.

Для «Энциклопедии» было создано более 3000 схем, причем планомерно, многие по единому проекту. Это были изящные визуальные объяснения функционирования разных предприятий, как, например, приведенная на рис. 8.12 иллюстрация с изображением работы фабрики по производству булавок.

Очевидно, редакторы считали, что концепция схемы требует объяснения, и изобрели систему ее объяснения внутри самой схемы. Так, каждая из них является одновременно схемой и уроком «схемологии». Как видите, эта схема имеет две части, каждая в собственной рамке. Верхняя часть изображает сцену, большую комнату с освещением через окна, дверью, печью и украшениями на стене. В комнате работники фабрики выполняют свои функции с помощью соответствующих инструментов. Масштаб и положение фигур и инструментов пропорциональны, освещение естественное, сцена показана подробно. Это изобразительное искусство, знакомое читателю, – вроде пейзажа или жанровой сценки. Нижняя часть выглядит совершенно иначе, вообще не являясь сценой. Она плоская, как стена; здесь показаны только инструменты и механизмы, четко расположенные столбцами и рядами. Они увеличены непропорционально реальному размеру – чтобы читатель мог рассмотреть их части. Инструменты и механизмы сгруппированы по функции, а не местоположению на фабрике. Свет и тень не согласованы, имея целью показать особенности инструментов, а не передать естественное освещение. Имеются подписи, а за пределами схемы – некоторая информация. Добавлены кое-какие измерения.

Для нашего глаза здесь нет ничего сложного, но изображенное могло озадачивать людей XVIII в. Как каталог или интернет-страница. Эта схема помогала глазу человека XVIII в. воспринимать и интерпретировать схемы, противопоставляя их сценам из жизни, знакомым людям того времени.

«Энциклопедия» закономерно открывается набором из трех схем, разделяющих знание на три ветви – память, разум и воображение – с дальнейшим дроблением каждой. Напомню, что дерево – особый случай сети, это сеть с одним истоком: большая идея с подразделением на меньшие. То, что монументальный труд эпохи Просвещения рассматривал память, разум и воображение как фундаментальные ветви знания, поистине потрясает и в то же время чрезвычайно изумляет с учетом тогдашнего развития промышленности и когнитивной науки в целом.

Как видите, схемы Дидро используют многие элементы схем: место в пространстве, множество в пространстве, метки в пространстве, изображения в пространстве, слова и символы – все это сознательно перестроено в интересах коммуникации. Более того, они объясняют собственную функцию и то, как их нужно интерпретировать с позиции «схемологии».

Многие пространственные структуры, которые отражают речь и передают мысль, попадают в мир для того, чтобы репрезентировать мысль. Скажем, линии, ячейки и сети. Любой, кто видел графики, а ни разу не увидеть их невозможно, мог заметить, что время на них обычно откладывается слева направо, а увеличение количества чего угодно – снизу вверх. Мне это кажется не просто делом привычки; думаю, это отражает то, как мы мыслим о времени и о многом другом, да обо всем. Как мы уже знаем, люди представляют себе время в виде горизонтальной линии. Направление ее может быть разным, но часто соответствует направлению чтения и письма – культурному артефакту. Направление вверх отражает ресурсы, необходимые для противостояния гравитации; увеличивающийся ресурс может быть любым – высота, сила, здоровье, богатство. Деревья, слоны и люди становятся тем сильнее, чем они выше, здоровые люди стоят прямо, больше денег складывается в более высокую стопку. По этим веским причинам большинство хороших вещей стремится вверх. В хорошие дни мы на вершине мира, в плохие – в болоте. По большей части нейтральные параметры, например время, обычно разворачиваются горизонтально, а связанные с ценностью, такие как здоровье и богатство, – вертикально.

Если эти соответствия – движение времени по горизонтали в направлении чтения и увеличение чего бы то ни было по вертикали – естественны, то, возможно, они наблюдаются у маленьких детей, а также в разных культурах. Много лет назад, когда я только начала интересоваться тем, как люди помещают мысль в мир, я оказалась в творческом отпуске в Израиле. В этой стране мне представилась уникальная возможность для исследований, поскольку большую часть населения учат на языках, в которых читают и пишут справа налево, – иврите и арабском. Когда я вернулась в Соединенные Штаты, мы добавили в выборку людей, читающих на английском, и у нас получилось более 1200 испытуемых в диапазоне от четырехлеток – еще не умеющих читать – до студентов. Мы попросили их расположить в определенном порядке понятия времени, количества и предпочтений, отстоящие все дальше от пространственного мышления, однако способные получать и получающие пространственное представление, даже у дошкольников. Мы садились рядом с детьми и просили их расположить на квадратном листе бумаги наклейки, представляющие эти понятия. Например, в случае времени мы говорили: «Подумай о том, в какое время ты ешь завтрак, обед или ужин. Я наклею картинку про обед, а потом ты наклеишь картинки про завтрак и ужин». Экспериментатор помещал обеденную наклейку посередине страницы и предлагал ребенку наклеить картинки с другими приемами пищи – сначала одну, потом другую. В отношении количества мы спрашивали, сколько конфет в горсти, в мешочке, на полке. В том, что касалось предпочтений, – расспрашивали о еде, к которой испытуемые относились равнодушно, любили или терпеть не могли. Мы просили детей расположить на листе бумаги два примера каждого понятия.