Денис Байгужин - Сука. Роль, которую продиктовала жизнь

В любом случае надо идти. Куда? Я встала, поправила юбку, чтобы не было заметно, что платье порвано. Дошла до ближайшей скамейки и села, не в силах идти дальше. Нога болела, колено почти не сгибалось. Чтобы успокоиться, я нарочно тянула время. Куда я в таком виде пойду? К бабушке вход закрыт, да и не хотелось мне туда. В общежитие тоже нельзя, меня увидят и поднимут на смех, еще и от Иры влетит. Этого никак нельзя было допустить, надо мной и так в школе все смеются. В новой, взрослой жизни я такого не допущу.

И тут я вспомнила про Алену, милую, общительную девушку, с которой мы пили виски. Она сказала, что я могу рассчитывать на ее помощь. Хоть бы я не выбросила эту визитку, как же она нужна мне сейчас! Я нашла бумажку с номером в сумке и позвонила. В трубке раздалось: «Кто это? Почему так поздно?»

– Алена, привет. Это Марина.

– Какая Марина? – спросила она недовольно.

– Та самая, помнишь, мы вместе пили виски, а потом ты дала мне визитку.

– Не-а, – сонно ответила девушка, – не помню вообще, – и, сделав паузу, грубо добавила: – Тебе чего вообще от меня надо?

– Ну, тут такое дело… – виновато объяснялась я, – ты говорила, что к тебе можно обращаться, а мне очень нужна твоя помощь.

– Ближе к делу, что случилось?

– Да меня тут, кажется, машина сбила… Или избили меня, или просто потеряла сознание, не знаю…

Алена захихикала.

– Сама не знаешь, что случилась? Это либо очень плохая шутка, либо на тебя так полнолуние действует.

– А я и не знала, что полнолуние, – добавила я, чтобы сказать хоть что-то, – и я серьезно, это не шутка.

Она поинтересовалась, где я нахожусь, но, как выяснилось, я и сама была не в курсе.

– Ну посмотри номер соседнего здания, что за детский сад-то? – сказала Алена. – И почему ты именно мне звонишь?

– Да не, никаких детских садов в окрестностях не вижу. Звонить больше некому, я одна здесь и разругалась со всеми, – объяснила я, пытаясь найти хотя бы одну табличку с адресом.

– С кем? – спросила Алена.

– Не знаю.

– Ладно. Приезжай. Скину адрес. На такси-то деньги есть?

Я ответила, что есть. Пусть денег было немного, но заставлять Алену оплачивать за меня такси было совсем ужасно.

– Слава богу! – заметила Алена со вздохом. – Ладно, я вызову, как приедешь, звони, встречу. Глава 13

Когда я повзрослела и оставила Марину в прошлой жизни, изменила стиль, внешность, освоила иностранные языки, меня потянуло на путешествия. Видимо, это у нас семейное. Мать, согласно историческим данным, тоже была путешественницей. Я объездила много стран, нашла себе мужчину на Кипре, он предлагал мне выйти за него замуж, но я перевела его в ранг своих знакомых, потому что однажды он отказался оплатить мои покупки. Когда другие мужчины спрашивают меня о нем, я говорю: «Я ему благодарна, он замечательный человек. Но ничего личного, просто экономика и прагматический подход». На самом деле я никогда не любила его и относилась к нему как к источнику дохода. Я вообще не умею любить, меня этому никто не научил.

Мой знакомый говорит: «Никогда не влюбляйся. Ни в лицо, ни в волосатые ноги, ни в кожу, ни в глаза». Иногда мне кажется, что функцию «любить» в моей операционной системе напрочь снес Максим Александрович, проникнув в не защищенную на тот момент паролями систему под видом технического администратора. Когда он «наломал дров», восстановлению эта программа уже не подлежала, но не оставлять же системный компонент пустым? Так новая программа «ненавидеть» встала на место старой программы «любить».

Не обращайте внимания на множество умных слов из области информационных технологий. Дело в том, что я два года проработала в компании «Житников Ресеч», и там мне пришлось изучить все, что связано с компьютерами и программированием. Была я в этом деле полным нулем. «За информатикой и точными науками будущее», – говорил генеральный директор этой компании. В офисе было здорово, интересно, но не так хорошо, как в Берлине и Амстердаме с моими друзьями-музыкантами.

Когда я приехала в Берлин, я обрадовалась. Меня удивила открытость людей, ведь можно было говорить обо всем, о чем думаешь, никого не стесняясь. Время от времени там проводились парады, в которых люди шествовали в одном нижнем белье, а уличная мода вообще удивляла своей одиозностью. А местное искусство, а кофейни, в которых можно от души оторваться, не привлекая внимания правоохранительных органов. Берлин мне казался идеальным местом, люди там существовали по принципу Свободы. Свобода – это то, по чему я так изголодалась, и теперь я пожирала ее, наслаждалась ею.

Однажды мне позвонил Максим Александрович. Он рассказал, что сейчас он живет в австрийской деревне, пасет коровок и курочек и приглашает меня в путешествие. Я согласилась, хотя сочла историю про деревню и курочек приколом.

«Поезжай, почему бы и нет?» – говорил мне голос. Я научилась к нему прислушиваться.

Когда я приехала к Максиму Александровичу в гости, у него оказалась очень уютная, правда небогатая, но со вкусом обставленная квартира. В ней царил стиль лофт с кирпичными стенами, на которых висели картины, электрогитары и музыкальные пластинки. В углу одной из комнат располагалось что-то вроде торговой витрины, где были расставлены разные медиаторы, диски, статьи из газет и журналов и прочие музыкальные «ништяки».

Надо сказать, местная культура сильно повлияла на моего бывшего учителя музыки. Он тоже почувствовал вкус свободы: все те же длинные волосы были заплетены в дреды, одевался он более вольготно и с элементами спортивного стиля, перешел с романтической элегантной классики в дерзкую драму. Когда человек чего-то достигает в жизни, ему такое позволительно. Цветные волосы, вязаная шапочка, яркие свитера – это все бунт, такой же, как моя стрижка наголо и корявый портрет матери на руке в семнадцать лет. Бунтовать могут лишь те, кто сидит высоко, кого уважают. А может, и наоборот, его никто не уважал и он смирился с этим. Его мечты о высоком доходе так и остались мечтами.

Мы пили чай, ели сладости, играли на музыкальных инструментах и молчали. Мы перешли на «ты» и немного сблизились. Я попросила больше не называть меня по-старому и озвучила свое новое имя. Каждый раз, когда он называл меня по-старому, я повторяла новое имя и настоятельно требовала называть меня именно так, но он запомнил меня другой.

– Ты так изменилась… в лучшую сторону! Похорошела как! – сделал мне комплимент учитель. – А помнишь, как ты побрилась налысо? Я тебя увидел и подумал, что ты реально с катушек слетела… А теперь красивая, прическа тебе очень к лицу, ты так похудела. Ты стала как-то… сексуальнее, что ли.

– Все мы слетаем с катушек, но каждый по-разному, – констатировала я.