Юлия Пирумова - Хрупкие люди. Тайная дверь в мир нарциссов

• «Прекрати реветь, ничего у тебя не болит»;

• «Нечего плакать, ведь ничего не случилось»;

• «Нечего себя жалеть, руки-ноги целые».

Точно так же взрослый нарцисс обращается с собой.

• Запрещает себе жалеть себя и показывать, что ему плохо, больно, страшно.

• Сдерживает эмоции в присутствии других людей.

• Обесценивает свои переживания.

• Думает, что если ему действительно плохо – это не повод, чтобы жаловаться и тем более жалеть себя.

Один клиент рассказывал мне, что никакое плохое самочувствие не заставит его перестать делать то, что он задумал. Никакое плохое обращение с ним – не повод задуматься о том, что с ним так нельзя. На мой вопрос: «Я верю, что вы можете многое выдержать и вытерпеть, но зачем?» – он без всякой запинки ответил: «Это роскошь – уходить оттуда, где плохо».

И в этом опять кроется большой парадокс. В каких-то вопросах нарциссы нетерпеливы и независимы. А в каких-то настолько нечувствительны к своему дискомфорту и одержимы поставленной задачей, что, опираясь на свою силу и неуязвимость, готовы выдерживать огромную неудовлетворенность ситуацией. Нарциссов все подозревают в эгоизме, но иногда они не умеют элементарно заботиться о себе.

Хиллман говорит как раз об этом: «Жалость к себе является началом глубокой заботы о себе. Через нее я могу прийти к открытию в себе множества качеств, которые ожидали этого погружения в стремление к спасению, в утраченные желания и сожаления о неправильном выборе. Ибо жалость к себе является одним из путей к открытию себя, к самораскрытию; она раскрывает мою устремленность к себе» [25].

То есть именно жалость к себе открывает возможность присвоить себе ту заботу, которую ждешь от окружения. Опираясь на жалость, на адекватное признание своих трудностей, боли и тяжелых переживаний, можно обеспечить себе тот уровень заботы, в котором нуждаешься.

Нарциссы приходят в терапию с весьма четкими и очень жесткими установками «не надо меня жалеть». Причем это же самое распространяется на любое проявление сочувствия и сопереживания. С одной стороны, это обеспечивает привычное обращение с собой. А с другой – живое присутствие с большой долей вероятности может обрушить железобетонные нарциссические защиты, под которыми окажется трепетное и горюющее сердце.

Нарцисс боится почувствовать собственную боль, которая сделает его обыкновенным человеком, которому неподвластны переживания и который, как и все мы, страдает.

Нужда в утешении погребена так далеко, что ее даже нет в опциях. Нарцисс не верит, что до его чувств есть кому-нибудь дело, и искренне удивляется, когда это оказывается не так.

Правда, если он обнаружит ваш интерес, с этим открытием он тоже поступит своеобразно. Нарцисс либо обесценит заботу и участие, подозревая вас в притворстве. Либо рационализирует, быстренько сказав, что «слезами горю не поможешь» и «нет смысла в чувствах, надо действовать». Конечно, это оставит нарцисса недосягаемым для участия: он оставит себе свой привычный контроль.

Попытки почувствовать что-то к его ранам и боли искусно отбиваются нарциссом примерно такими формулировками:

• я не нуждаюсь в жалости;

• не вижу повода, с чего бы такому человеку, как вы, меня жалеть;

• нечего сопереживать, давайте решать, что с этим можно сделать;

• нет никакой ценности в том, чтобы копаться в переживаниях, скажите лучше, как это решать.

Но… если понимать, что стоит за этим, то можно капля за каплей возвращать в контакт человечность, приглашая человека узнавать, что стоит за его страхом почувствовать сочувствие к себе. Нарцисс всячески избегает проявлений сострадания к нему в любом человеке. То есть саму суть своей боли он будет прятать так же надежно, как Кощей Бессмертный свою смерть.

Стать свидетелем страдания нарцисса – это показать, что вам понятна его уязвимость, а значит, стать источником сильной угрозы.

Уязвимость слишком опасна для его образа самого себя и для отношений, в которых, как ему кажется, его отвергнут за его слабость и несовершенство.

Он прячет свое страдание. Он скрывает слезы. Он говорит обо всем преувеличенно равнодушно. Он не ощущает того, что адекватно было бы чувствовать в его ситуациях. И оказывается, что к нему практически невозможно что-нибудь испытать. Точнее, так: все, что чувствуешь к нему, приходится переживать в одиночку, наталкиваясь на неприступную скалу, защищающую его хрупкость.

Иногда мои клиенты говорят мне: «Я боюсь ощутить жалость к себе. Ведь тогда я расклеюсь, а я не могу себе этого позволить».

То есть в их психической реальности есть две непересекающиеся и полярные части: одна сильная, безжалостная, требовательная и справляющаяся, вторая – слабая, обессиленная и раздавленная жалостью к себе. Как будто стоит хоть капельку себя пожалеть, как она, словно яд, побежит по венам и размягчит все кости, мышцы, волю и сознание. Поэтому надо не давать себе спуску и быть с собой жестким и местами даже жестоким. И в чем-то нарцисс совершенно прав: даже одна капля жалости, прочувствованная сердцем, может растопить его, а значит, появится шанс, что по венам побежит горячая человеческая кровь. Жалость – трансформационная соль терапии, которая может разбить нарциссические «чары» или хотя бы начать эту работу. Если удастся пробиться сквозь обесценивание и рационализации, нарцисс почувствует, что людям рядом не безразлично его страдание, его боль, его переживания. И это, как нить Ариадны, может вернуть его к людям.

Зависимость

Требуя от себя не нуждаться абсолютно ни в ком, нарцисс на самом деле остается внутри очень-очень зависимым. В этом и заключается один из главных нарциссических парадоксов. Они требуют от себя стойкости неприступной и самодостаточной скалы, способной выдерживать любые удары судьбы, тогда как внутри они остаются хрупкими и очень нуждающимися в заполнении своего дефицита зависимости от другого.

В детстве им было отказано в той опоре, которую родители должны дать своим детям. И, потеряв надежду на нее, нарциссы всю жизнь терроризируют себя требованием, что им надо самостоятельно со всем справиться и ни в ком не нуждаться. Даже вступая в отношения, нарцисс одной частью себя бесконечно надеется, чтобы партнер дал ему расслабиться и передохнуть. Но другой ни за что не может допустить этого, потому что тогда он вынужден будет столкнуться с собственной недостаточностью. А это то, чего он не может вынести. Его идеализированный образ требует от него всегда быть способным справиться со всем и ничего ни у кого не просить.

Нарциссический человек бесконечно атакует свою потребность в зависимости. По этому критерию специалисты определяют злокачественность нарциссизма: осталось ли в человеке хоть чуть-чуть способности зависеть от кого-то, или на смену приходят жесткие формы подчинения себе воли других людей, чтобы они сами хотели делать то, что ему нужно.