Наталья Гаврилюк - Фэйсмагория, или Гениальный манипулятор

«Мистер гонец поморщился и… увидел блондинок в совсем другом свете. Так бывает — мы видим восхитительную женщину, её желаем и уже почти любим, но… объект обожания делает характерный жест, что… низвергает кумира грёз с пьедестала, нарисованного нашим воображением… Всего один жест способен изменить наше отношение! Только что была сладко-приторная гостиная — мгновение — и это уже не гостиная, а… Террариум — то место, где обитают змеи»

(Андрей Ангелов. «Театр мистера Фэйса»)

Автор придаёт большое значение формированию текста. Прослеживается чёткий ритм: короткие фразы, длинные — рубленные на части. Продолжительные монологи отсутствуют. Много диалогов. Используются повторы для усиления эффекта (например, при описании интерьера, костюмов персонажей). Автор не стремится к гармонии. Он использует элементы абсурдного составления текста, что напоминает своеобразный литературный перфоманс — литература без условных рамок, вернее, выход за рамки привычных условностей. Предложения рубит в совершенно немыслимых местах! Это вызывает удивление. Шок. Но автор именно этого и добивается.Не сразу каждый читатель способен воспринимать такой текст. Но постепенно начинаешь понимать писателя.

«Литр крови, с обломками зубов, на ковролин»

(Андрей Ангелов. «Театр мистера Фэйса»)

Мне показалось, что текст по стилю соответствует компьютерной игре. Язык игроков какой-нибудь «стрелялки», когда много эмоций, восклицаний, пауз.Какой к черту русский язык с его правильностью?! Его съедает экспрессия игры!Азарт делит предложения на части там, где они не должны делиться. Многоточия и восклицательные знаки, которых не в меру, усиливают нервозность и напряжение обстановки. Текст кричит восклицательными знаками, создавая ощущение игры, или фильма.

* * *

А. Ангелов использует в тексте слова и фразы на английском языке. В жанре метамодерн такой приём логичен и оправдывает желание автора создать своеобразный литературный перформанс, тем более, напомню, театр действий разворачивается в Лос-Анджелесе.

Не могу привести ни одного писателя, который бы делал это так, как делает Ангелов. Его можно критиковать за это, раздражаться, но можно и восхищаться. И уж точно, что он первый и единственный в своём роде, кто осмелился «хулиганить» в тексте.Хотя справедливости ради следует отметить, что подобный языковый беспредел в большей степени характерен для начала произведения, после — повествование становится более ровным, спокойным и текст воспринимается легко, без экспрессии.

* * *

Можно ли считать такое «хулиганство» графоманией? А это уж, как кому вздумается. «На каждый роток не накинешь платок!» Но. Лично я с подозрением отношусь к тем критическим замечаниям, авторы которых употребляют это понятие — графомания. В силу объективных причин.

Во-первых , графомания — это медицинский термин, заимствованный из области психиатрии. Возможно те, кто его употребляют, никогда не встречали больного графоманией. Таким критикам я бы посоветовала (знаю, что давать советы — дело неблагодарное: можно к ним прислушиваться, а можно и нет) хотя бы немного углубиться (посмотреть в сети) в суть этого заболевания. Возможно, тогда они поймут, что использовать этот термин к психически здоровым людям, не имеющим медицинского заключения в анамнезе, по крайней мере, — грубо и бестактно. Звучит, как прямое оскорбление, ругательство. Поэтому я не могу с уважением относиться к тем критическим замечаниям, в которых кто-то употребляет совершенно не к месту и несправедливо эти термины — графомания, графоман.

Во-вторых , бывает так, что автор не научился ещё писать хорошо. Бывает так, что и научиться ему не суждено.

А бывает так, что, спустя годы, признают его гениальность, будут ему подражать. В литературе таких примеров достаточно. Так при чём здесь графомания? Но. Я отвлеклась от темы.

* * *

Андрей Ангелов заслуженно признаётся писателем, имеющим собственный уникальный стиль — афористичный. Но этим его оригинальность не ограничивается.Работая над « Театром мистера Фэйса», который, на мой взгляд, написан в жанре метамодерн, он для усиления эффекта эмоционального восприятия книги использует свои словечки, смысл которых понятен всем, но звучит не привычно: « мня » вместо « сминая », « абстрагация » вместо « абстракция », « свёрнутой крови » вместо « свернувшейся крови ». А также намеренное коверканье слов: « хитровыдуманным » вместо « хитро выдуманным », « поклали » вместо « положили », « самческий инстинкт » и другие.

Не забывает также и слова-архаизмы, которые призваны усилить сатирический, гротесковый тон повествования. Например, «залихватский», «намедни», «ухарски» и другие.

Всё это — и есть стиль уникального писателя нашего времени Андрея Петровича Ангелова.

Ради справедливости следует признать , что со временем стиль автора несколько меняется. Он не остаётся стабильным в силу естественных причин: взрослеет автор — взрослеет писательский стиль. В более поздних произведениях Ангелова читатель почувствует его зрелость. Афористичный стиль становится сдержанным: афоризмы уже не сыплются, как из рога изобилия. «Хулиганить» в текстах автор почти перестаёт, при этом тексты приобретают большую лиричность и плавность повествования.

* * *

В «Театре Мистера Фэйса» читатель сможет оценить горячий гротесковый, афористичный стиль автора, присущий экспрессивной молодости, стремящейся к авангарду, а также чёрный фарс, превалирующий над всей гаммой стилей.Если читатель готов принимать необычный язык и различные стили произведения, выдержанного в жанре метамодерн, намеренный стёб над чистотой русского языка, то тогда книга, как говорится, «зайдёт», ибо «чистенького» здесь почти нет ничего и чистоплюям здесь делать нечего.

Фабула романа — главный антигерой, являющийся воплощением Зла, обладающий деньгами и властью, устраивает смертельные представления в Лос-Анджелесе, который становится сценой для его кровавых представлений. Всё происходящее подаётся автором с «пряностями»: жгучим перцем, горькой полынью, кислым барбарисом. Есть также немного ванильного сахара. Цветовая гамма произведения — от розового, ярко-красного, багрового до серого и грязно-чёрного. На слух воспринимается от шепота до крика и визга. За всем происходящим на сцене м-ра Фэйса наблюдает Бог. Он же — Садовник Дивного сада. Это — немаловажное обстоятельство!