Анна Кирьянова - Уютные люди. Истории, от которых на душе тепло

Муж все отрицал. Он говорил, что это неправда. Он ломал голову, кто бы это мог быть, этот звонивший! Он доказывал, как умел, что все это – ложь. И жена вроде поверила. Но все равно тень пролегла между ними. Холод и тьма пришли в дом. И постепенно они отдалились друг от друга, – доверие ушло. Жена так и не смогла простить, а муж так и не смог как следует оправдаться. Потому что ничего конкретного сказано не было, по сути. Только про его командировки говорили. Про какую-то Олю. Командировки, действительно, были частыми. И от какой-то Оли приходили раньше поздравления и картинки. Он знать не знал, кто это, – так он говорил жене. А теперь и подавно забыл.

Так прошло два года. Тихих и малоинтересных. Муж старался поменьше бывать дома теперь. А жена наказывала мужа молчанием и редкими ядовитыми намеками на Олю.

Потом муж тяжело заболел. Он потерял работу, – кому нужен больной человек. И лежал в больнице, под капельницей, бледный и худой. Жена его навещала. Так положено. Но не простила в душе.

А потом он умер. И знаете, что выяснилось? Это сестра жены все устроила. Одинокая женщина, которую этот же муж поддерживал и содержал, можно сказать. Жена когда-то поделилась с сестрой своими подозрениями насчет картинки «от Оли». Сестра запомнила. И потом все это использовала для звонка.

Сестра каялась спьяну-то. И даже слезы текли ручьем. Она нуждалась в прощении! Она кидалась на грудь вдове и рыдала в голос. Напился человек, расчувствовался, раскаялся. И все окружающие советовали жене простить. Надо простить, это же сестра родная!

Но жена не простила. Она, как вы поняли, не умела прощать. Сестра еще немного поныла жалобно, а потом ушла к себе. Взять-то больше стало нечего. Зачем унижаться, если взять больше нечего?

Так что верить не надо. Все сомнения надо трактовать в пользу человека. Не всегда можно доказать свою невиновность.

И еще одно. Жалкая картинка, посланная полузнакомому человеку, может стать причиной большой беды. Об этом тоже надо помнить…

И не какой-нибудь хулиган на улице. Вполне приличный мужчина в большом звании, с седой головой. Сначала все шло хорошо: он пригласил Эльзу к себе домой. У него большой дом. До этого он проявлял знаки внимания. Например, подарил пепельницу. Хотя Эльза не курит. И значок вроде «Отличник боевой подготовки». Нет, он дарил еще цветы корзинами через доставку регулярно. Но остальные подарки были довольно странными.

Это был настоящий военный. Он всю жизнь провел на войне. Рано овдовел, теперь его дети выросли и внуки уже были. И этот Георгий Яковлевич, предположим, видимо, решил изменить свою жизнь к лучшему.

Вот он зазвал Эльзу в свой огромный дом. Она приехала на такси – не водит машину. Такая красивая и нарядная. Духами побрызгалась самыми лучшими, надела великолепное платье. Конечно, она бы предпочла театр или филармонию для свидания, но согласилась. Дура какая. Это она сама о себе говорила так.

Георгий Яковлевич встретил ее при параде. Надел форму. Чистую и выглаженную. Это все, что было чистого и выглаженного в доме. Ну, еще белый фартук на абсолютно пьяной домработнице был довольно чистым и выглаженным. Она им укрылась и спала на диване прямо в обуви. Видимо, устала. Остальное было все просто ужасно грязное.

Но Георгий Яковлевич отодвинул модели танков со стола и стал разливать напитки. В захватанный бокал из чешского хрусталя. А себе налил в вазу небольшую.

Я не буду все перечислять. Георгий Яковлевич стал водить Эльзу по дому и все ей показывать. Комнаты были или пустыми и грязными, как спортзалы в плохой школе. Или забитыми вещами и грязными, как кладовки. Георгий Яковлевич приговаривал: «Живу холостяком, как свинья!» И даже хрюкнул для иллюстрации.

Потом он повел Эльзу в гараж и гнусно хвастался машинами. Машины очень хорошие были, правда. На них ездили охранник и садовник. Георгий ими просто хвастался. Дескать, глядите, что у меня есть!

И заброшенный сад он показал Эльзе. Где он любил пить чай на солдатском одеяле и спать в спальном мешке под яблоней. И яблоками-падалицами закусывать. Он и Эльзе предложил. Подобрал, обтер обшлагом и протянул…

Потом Георгий Яковлевич рассказывал, как он мечтает, чтобы было чисто. Как в казарме. И показывал Эльзе, как надо заправлять кровать, с нитками. Нитки нужны, чтобы складку на одеяле сделать правильно. И еще ее нужно бить тапком. Он снял рваный тапочек и колотил по одеялу.

Рассказал также об одной военной операции. Поскольку он прихлебывал напиток из вазы, он довольно путано рассказал. Больше показывал и изображал. Как враг полз по-пластунски, например. Или как одного ранило в голову навылет. Но он не погиб. Георгий Яковлевич дотащил его до медчасти, и тот потом стал майором.

Это Эльза рассказывала мне очень долго. А от Георгия Яковлевича она сразу уехала. Вызвала такси и уехала. А он сидел, пока такси ждали. Он был похож на старого грустного сенбернара. И умоляюще смотрел на Эльзу, но не мог ничего сказать. Только лаял глухо: «Вы уже уезжаете, да? Уже уезжаете?»…

Эльза страшно разгневалась. Она другого ждала. Романтики, кольца, шампанского, музыки. Музыки… Музыка была. Генерал включил «Песняров». Была музыка!

Знаете, она только потом поняла. Мы поговорили, и она поняла. Георгий Яковлевич просто одичал в одиночестве. Если бы он был дамский любимец и Дон Жуан, все было бы иначе. А он был старый одичавший солдат. Он показывал Эльзе свои ресурсы, он вовсе не хвастался. Он свои боеприпасы демонстрировал, склады и всякое такое. И показывал, что умеет заправлять кровать правильно…

Ну и все. Сейчас у них полный порядок в доме. Все хорошо. И никто не пьет из вазы напитки. В вазе стоят цветы, которые Эльза выращивает. И кровать теперь другая, хорошая. И Георгий Яковлевич шагает по чистому паркету. Как гордый сенбернар.

Он же мужчина. Хотя так нельзя теперь говорить. Но он мужчина, одичавший от одиночества. Он не умел выражать свои чувства, потому что не имел особо опыта, вот и все. Он и теперь их плоховато выражает. Просто обнимет, склонит седую голову на плечо и сидит. И дышит. И это хорошо. Правильно… Хорошо, когда тебя понимают и принимают. Несмотря ни на что.

которая не могла устроить свою жизнь. Хотя ее сынок, Антоша, и мама очень поддерживали ее желание. Но ничего не получалось. Стоило Любе познакомиться с кем-то симпатичным, как что-то случалось. Или Антоша заболевал, или у мамы подскакивало давление и приходилось вызывать врача и сидеть подле маминой постели… Какие там свидания…

Антоше уже десять исполнилось. Взрослый мальчик. Он маме говорил: «Ну когда же ты выйдешь замуж! Нужен все же мужчина в доме. И чтобы ты, мама, была счастлива!» Мама Любы то же самое говорила. Вот теми же словами!