Анна Кирьянова - Уютные люди. Истории, от которых на душе тепло

А улыбаться полезно, это бесспорно. Только не против своей воли и не вопреки своему состоянию. И улыбаться приятным людям тоже можно. Но только в случае, если вы готовы вступить в общение потом. Может, вам улыбнутся в ответ. А может, навяжут общение и пристанут, извините. Так что спокойное, доброжелательное выражение лица лучше заученной улыбки. Честнее. Искреннее. И нет смысла гримасничать, растягивая губы, – обратная связь не работает. Улучшить настроение можно добрыми делами и мыслями, а не мимикой. А хорошее настроение вызовет искреннюю улыбку.

Неприятное сравнение, понимаю. Но все мертвое разлагается. Если не бальзамировать и не мумифицировать, не погрузить в формалин, не иссушить, не заспиртовать… Вот все это и проделывают с мертвыми отношениями, тратят огромный ресурс и драгоценное время. Делают чучелко отношений, стараются изо всех сил.

Человек поступил нехорошо, низко, подло; причинил страдания, предал. Но надо как-то жить дальше. Надо как-то принять и простить. И прощаем. И понимаем. И стараемся вспомнить хорошее – в точности, как в надгробной речи.

Только ничего не выходит, вот и все. Это мертвые отношения. Так когда-то из домашних питомцев делали чучела – на память. И ставили на камин. Странный обычай…

Находиться в мертвых отношениях тяжело. Это требует постоянных усилий. Рано или поздно они начинают отбирать энергию, мешать жить, тяготить, мучить… Хотя на вид они похожи на настоящие, живые, – особенно, если близко не смотреть и руками не трогать.

Надо закончить такие отношения. Предать их земле или огню, – вот что надо сделать. Прервать контакт, потому что уходит огромное количество сил на постоянное бальзамирование и убеждение себя в том, что все в порядке. Отношения есть. Любовь, дружба, уважение – вот же они, стоят на камине. Или в банке с формалином лежат.

Иногда причина болезней и несчастий – вот эти мертвые отношения. Это они отнимают силы и радость жизни.

Надо вздохнуть и закончить. И отписаться от страниц умерших друзей и бывших любимых. Хотя это очень трудно. И чем больше проходит времени – тем труднее.

но все равно доковылял до работы. Нога очень болела! Но надо было вести прием пациентов. Пришла женщина; доктор встал, чтобы ее осмотреть, да неловко! Запнулся больной ногой о стул. Он растянул губы, сжал их – от боли. И так заскакал нелепо, ну, знаете, как это бывает. Но справился с собой. Прихрамывая, подошел к пациентке и ей осмотрел горло или живот, – он не уточнил. Не в этом дело.

А дело в том, что на него отзыв написала эта дама. Она писала, что заплатила в кассу восемьсот рублей. И на приеме врач от алчного удовольствия сильно улыбался, хотя хотел это скрыть. Аж лицо расползалось от радости в усмешке. И этот жадный врач даже начал приплясывать. Танцевал в кабинете. Улыбался и выделывал па. Увольте мерзкого эскулапа, который танцует на костях пациентов!

Это о несправедливости. О том, что каждый видит то, что желает и способен видеть.

И о том, что кому-то страдание на нашем лице может показаться радостной улыбкой. А хромота – танцем вприсядку…

Очень простая. Взрослые дети и внуки приехали в деревню, навестить дедушку, он совсем ослабел и одряхлел. Конечно, ведь ему шел девяносто пятый год! Почтенный возраст. Пора готовиться к переходу в другой мир. Вот и приехали попрощаться, можно сказать.

Дедушку они обнаружили, копающим грядки. Он в огороде орудовал лопатой, шатаясь немного от слабости. Но глаза его сияли и он очень был увлечен своим занятием.

Видите ли, ему сосед подарил топинамбур. Корнеплод такой. Я не знаю, как его разводят; а этот дедушка был топинамбуром просто поражен. Он его решил вырастить. И поэтому умирать раздумал. Он же должен увидеть, как растет топинамбур, понимаете? И собрать урожай!

Дедушка выздоровел. Собрал урожай топинамбура. А потом снова его посадил, вот так!

И дожил почти до ста лет. Умер внезапно, когда собственноручно стирал коврик в ванной каким-то новым неизведанным способом.

В сто лет умереть, стирая коврик собственноручно, – это нормально. Когда-то ведь надо уходить на каникулы, в отпуск.

Но топинамбур продлевает жизнь! Полезное растение! Хотя дело вовсе не в топинамбуре. А в интересе к жизни… Надо собрать урожай сначала. А потом еще может случиться масса интересного…

сразу общаться становится легко. Теперь не надо ничего разъяснять, доказывать, аргументировать, цитировать. Можно легко и радостно общаться дальше. Нет ни разочарования, ни раздражения. Ничего нет. Пусть говорит или пишет. Все ясно теперь.

Это как у Аверченко: он спорил с каким-то господином в гостях. Вступил в дискуссию. А господин в разговоре упомянул, что у него на даче выпал огромный град. С виноградину размером! Извольте, мол, посмотреть. Достал спичечный размокший коробок и с недоумением стал говорить: а где же градина-то? Утром в коробок положил, а сейчас ее нет! Где она?

Ну вот и хорошо. Вот и славно. Теперь все ясно. И спорить совершенно не о чем с этим господином. Можно ему улыбаться и вежливо кивать. Это дурак.

Это грубое слово. Его Аверченко написал, не я. Но под текстом о том, что единственным способом спастись от чумы была эвакуация, что в угрожающих жизни обстоятельствах надо бежать от опасности, кто-то написал: «Так что ж и школу теперь ребенку бросить?..»

Я не отвечаю. Что ответишь-то? Милый человек с мокрым спичечным коробком в кармане. Со своим мнением. Потерялась градина – это бывает. Наверное, выронили. А коробок мокрый – это дождик накапал в карман. Или хулиган плюнул. Потом еще выпадет град – непременно принесите, я с удовольствием посмотрю.

Вот так надо отвечать. Без злости и раздражения. Потому что все ясно. И ничего не поделаешь…

Так ошибиться, что потом горько раскаешься, да уж поздно будет. У Чехова сытый благополучный помещик пригласил в гости священника, угостил чаем. И очень ему священник не понравился: одет как-то неопрятно, обувь старая, да еще положил в карман кренделек со стола. Не съел, а с собой взял. И этот помещик накатал жалобу начальству, описывая в черных красках поведение своего гостя. Потребовал его наказать за внешний вид и за недостойное поведение. А потом узнал, что этот молодой человек живет в страшной бедности, содержит большую семью и еще одного безработного старичка. А кренделек взял для жены, она давно сладкого не видела. Только делать было нечего – жалоба уже ушла куда надо. И как-то неловко давать задний ход и признавать свою ошибку…