Анна Кирьянова - Уютные люди. Истории, от которых на душе тепло

Загадочное «плохое настроение» мама пыталась разгадать, когда босиком по снегу без документов сбежала с лесоповала в город. Когда пряталась под лавкой в поезде. Когда ночевала на станции. Когда устроилась нелегально нянькой в чужую семью, а потом на стройке училась на маляра. Голод, холод, страх, боль отлично она понимала. А настроение плохое – нет. Это какой-то секрет богатой девочки!

И только потом, когда дали маме угол в бараке и коечку детскую – она от голода и лишений так и не выросла, осталась ростом с четвероклассницу, – села она на коечку. Съела большой кусок хлеба. Тепло от печки, мама печку затопила. А за окном хмарь и холод. За стенкой сосед поет заунывную песню. И на работе денег не дали, обсчитали с авансом. И у мамы сделалось плохое настроение. Сыта, в тепле, бояться особо нечего, крыша над головой. А настроение – она почувствовала – какое-то плохое!

О, как она обрадовалась. Она и сама теперь – богатая девочка, раз у нее плохое настроение! Это привилегия богатых, сытых, – плохое настроение. Это хорошо. Счастье это: вместо холода и боли, голода и страха иметь плохое настроение!

Настроение у мамы сразу стало хорошим. Она легла на соломенный матрасик и тулупчиком укрылась. И заснула, счастливая.

…Настроение у моей мамы-свекрови всегда было ровным, хорошим. Но изредка она немножко сейчас капризничает. И говорит: «У меня плохое настроение!» А потом хлопочет по хозяйству и настроение исправляется.

Так что настроение – это роскошь, вот что я поняла. Большая это роскошь – отмечать свое настроение и жаловаться на его снижение. Только богатые девочки могли себе это позволить когда-то…

Катарсис – это очищение души. Это когда при соприкосновении с прекрасным, великим, истинно добрым душа очищается от всего скверного и чужого. Омывается и снова сверкает и сияет, становится той, какой была когда-то – когда вы были ребенком и верили в добро. И видели свет. А метанойя – это перемена ума; переосмысление, новый настрой, благой и чистый, это раскаяние – в самом глубоком смысле слова. Не чувство вины, а тоже – очищение.

В жизни изредка мы эти чувства испытываем, – очень изредка, – когда прикасаемся к чему-то, безусловно, высокому и имеющему божественное происхождение. Эти чувства спасительны. В минуту глубочайшего отчаяния они могут спасти человека, избавить от зла и несчастий…

Все это сложно; можно долго объяснять научными философскими терминами. И нет в русском языке, в простом, на котором мы говорим друг с другом, полного объяснения. Только я слышала, как две простые женщины говорили друг с другом. И одна спросила: «Какой псалом мне читать, если тяжко в горе, и нападают на меня беды, и злые люди? Что лучше поможет?» А вторая ответила: «А ты читай подряд, милая. И на каких словах сердце твое сожмется и душу на слезу прошибет, это и есть твой спасительный псалом. Его и читай!»

Как прекрасно сказано. Как верно! Это и есть – признак и сигнал. «Сердце подсказывает безошибочно, – так и писал Святитель Лука, доктор Войно-Ясенецкий, – вещее сердце, опутанное нервными узлами, – оно верный советчик». Еще мозг не успел отреагировать, еще рассудок не вынес суждение, а сердце сжалось, защемило его. Душа почувствовала свое, то, что нужно.

Так бывает не только с религиозными текстами и словами; так бывает с великими картинами, с музыкой, с человеком, который говорит с вами. Сердце вдруг подскажет: это наш человек. И слова его нас лечат и спасают. И мы говорим: «Прямо в душу эти слова западают!» Говорит ли он их, пишет ли, или льются звуки божественной музыки, или великое полотно заговорит с нами вдруг и заставит ощутить это чувство, – вот это нас и лечит. Это и есть – наше спасение.

И мудрствовать не надо, – если только потом. А пока надо довериться этому чувству и ощутить, как увлажнились глаза. Это наша душа лечится. Хотя психология и отрицает существование души, – но не вся. А только те отрицают, кто никогда не переживал встречи со своим. Не знал ни катарсиса, ни метанойи, а только читал в книжках об этих загадочных явлениях. Если было у вас в жизни такое, если сердце сжималось и увлажнялись глаза при встрече с чем-то светлым и добрым, – это и было лечение души. И ее спасение. И признак того, что она есть.

может, даже трусом называет, пересказывает то, что о вас говорит какой-то человек или всячески расписывает его вину перед вами, не горячитесь. Сначала подумайте: а зачем вас пытаются распалить, превратить в боевого слона и науськать на кого-то? Может, такое горячее участие в вашей жизни и такое энергичное вмешательство и подталкивание – неспроста?

Это граф Робер Артуа очень пекся об английском короле Эдуарде. Очень переживал, что тот только Англией правит, а Франция ему не досталась. Несправедливо это. Нечестно. «Как же так, Эдуард, – горько говорил Робер Артуа, – ведь отобрали у вас Францию-то. Отняли, как у дурачка конфетку. Мне очень за вас обидно. И я бы непременно на вашем месте пошел бы и завоевал Францию. И стал бы править. И стало бы у меня два королевства вместо одного. Ну, посчитайте сами: два больше, чем один. Я уже считал!» Король медлил и сомневался. Тогда этот Робер подарил королю добытую на охоте цаплю и сказал, что дарит самую трусливую на свете птицу самому трусливому королю. Вот до чего дошел этот Робер Артуа.

Король разозлился, распалился, провокация удалась. И началась Столетняя война. Сколько людей погибло, сколько семей разорилось, сколько бед и несчастий эта война принесла! И, понятное дело, через сто лет, когда война кончилась, не было уже на свете ни короля, ни графа Артуа… Хотя конфликт получился знатный…

А все просто. Робер Артуа хотел отомстить королю Франции за плохое к себе отношение. И желал вернуть свое поместье, которое отобрала его французская тетя, а потом оно перешло к другим людям. Это было очень обидно. Но сам Робер ничего не мог сделать. Вот и натравил английского короля на французского. Сделал его своим боевым слоном.

Так что не спешите бросаться в бой и объявлять войну тем, на кого вас пытаются натравить. Даже если горячо вам сочувствуют, подталкивают к решительным шагам и цаплю пихают в руки, обвиняя в трусости. Вполне возможно, провокатор просто хочет отомстить и что-то заполучить, вот и все. И слишком доверять ему не надо. Надо исходить из собственных интересов.

А Столетняя война никому не принесет блага. Война – это плохо. А сто лет – очень долго…

Так мы себе говорим и стараемся не обращать внимания на мелочи – чтобы мелочными не показаться. Но когда Левенгук микроскоп изобрел, все тоже шутили и смеялись: там какая-то мелочь кишит пузатая. При чем тут чума и холера? А вот эти микробики и вызывают страшную болезнь. Хотя они такие крохотные…