Альберт-Ласло Барабаши - Формула [Универсальные законы успеха]

Аристотель — прекрасный пример большинства входящих в рейтинги Pantheon Project людей, которые сделали значимый вклад в нашу жизнь, укрепив тем самым представление о том, что успех приносит усердный труд. Однако существует категория «знаменитостей» проекта, куда входит 21 человек, и эта категория весьма любопытна. Возглавляет список Лина Медина, самая молодая мать в истории. (Она родила, когда ей было всего пять лет, и одна мысль об этом пугает.) За ней идут несколько победительниц конкурсов красоты, светских львиц и наследниц крупных состояний, которые напоминают нам о том, что слава может быть никак не связана ни с достижениями, ни с какой-либо осмысленной деятельностью.

Ким Кардашьян занимает 14-ю строчку в списке самых знаменитых людей в истории: статьи о ней написаны на 42 языках. Если Рене Фонк является примером великолепных достижений, которые не принесли ему успеха, то Кардашьян демонстрирует противоположное: неопровержимый успех без очевидных достижений. Мы по собственному опыту знаем, как сложно получить вознаграждение, даже показывая выдающиеся результаты. Как же добиться успеха, не показывая вообще ничего?

Меня давно волнует этот вопрос, ведь он разрушает представления о необходимости усердной работы, которые прививают нам с детства.

Осознавая это, мы отправимся в сердце этой книги. Для начала зададим очень важный вопрос: как соотносятся успех и результаты ? Совершенно очевидно, что между ними есть связь, но случай Ким Кардашьян напоминает нам, что эти понятия не равны друг другу.

Результаты приводят к успеху, однако, если оценить результаты невозможно, к успеху ведут сети.

Переходя с теннисных кортов в музейные залы, мы увидим, почему не учеба в престижных университетах приносит нам успех, а наш успех делает университеты престижными. И самое главное — мы научимся замечать невидимые сети, которые определяют наш успех.

Мы с бывшей женой считали себя счастливчиками. Наш сын Даниэль — приятный, умный мальчишка — делал все правильно. В десятом классе он посещал четыре курса университетского уровня. Он помог наладить выпуск школьной газеты, которую редактировал до поздней ночи и по выходным, а также входил в команду по плаванию. Даниэль был любознателен, имел немало хобби и учился на одни пятерки. Учителя и одноклассники любили его. Казалось, сын был счастлив, и мы были рады, что счастливы все.

Однако, когда Даниэлю пришла пора поступать в университет, мы с женой поняли, что у него на пути стоит огромное препятствие — его наивные, родившиеся за границей родители. Видите ли, мы оба получили образование в Европе — его мама в Швеции, а я в Румынии — и верили, что к успеху приводит только усердный труд. Будешь хорошо учиться в школе — и тебя ждет успех. В Румынии я учился в элитной школе, для поступления в которую тринадцатилетние дети сдавали экзамен при конкурсе три человека на место. По окончании десятого класса я сдал очередной сложный экзамен, после которого мой класс сократился вдвое. При поступлении в университет также учитывались лишь мои оценки на экзаменах по физике и математике. Больше ничего не имело значения: ни мои внеклассные занятия, ни многочисленные дни, которые я проводил в художественной студии, мечтая стать скульптором, ни моя оценка за исследовательскую работу, опубликованную в уважаемом румынском журнале, посвященном вопросам физики. Казалось, мою судьбу определяет лишь результат, выраженный в оценках за экзамены. Мне и в голову не приходило, что в университеты США поступают иначе.

Истинный сын нашей кафедры, Даниэль считал Университет Нотр-Дам своим вторым домом и много лет надеялся вернуться туда. Однако, когда мы переехали в Бостон, перед ним открылся целый мир. Одно лето он работал в MIT, другое — в Гарварде. Затем он влюбился в Стэнфорд, куда мы заглянули во время визита на Западное побережье. Поскольку у него были прекрасные показатели — баллы GPA подтверждали его хорошие академические способности, мы полагали, что он может поступить в любой из этих университетов.

Только просмотрев материалы, которые он подготовил для подачи заявок, я понял, что требуется от абитуриентов. Эссе об уникальном жизненном опыте. Рекомендации от учителей. Собеседования с руководством факультетов. Участие во всевозможных внеклассных занятиях. Великолепные результаты в одной специализированной области. А еще прекрасные оценки и высокие баллы в тесте SAT, хотя эти количественные показатели играли лишь второстепенную роль, о чем абитуриентам напоминали неоднократно. У меня екнуло сердце. Хотя я два десятка лет преподавал в нескольких ведущих американских университетах, я понятия не имел, как студенты попадают ко мне в аудиторию. Почему столь важный процесс поступления в университет был столь непрозрачен, субъективен и — в конечном счете — непредсказуем?

Впервые в жизни я задался вопросом, что нужно нашим детям, чтобы преуспеть в мире, где нет четких критериев результативности труда. Чтобы ответить на этот вопрос, нам сначала нужно обсудить ту сферу, где результативность труда поддается оценке, — спорт. И начнем мы с «Женщины с татуировкой Изинга».

Когда Бурджу Ючесой прислала резюме в мою лабораторию, «Девушка с татуировкой дракона» была на пике популярности. Куда бы я ни пошел, я замечал у людей татуировки, но рисунок на левой руке Бурджу меня поистине поразил. Черной краской там была наколота гамильтониан Изинга — формула, которая лежала в основе ее кандидатской диссертации. Бурджу несколько лет посвятила исследованиям в сложной области физики, которую она сама с любовью называла «причудливой, капризной и обескураживающей», и теперь хотела заняться чем-нибудь другим. Более того, она прекрасно умела выражать свои мысли, а ее способности в науке не могли не восхищать. И все же я все поглядывал на ее татуировку, думая: «Ну и чудачка!» Татуировка мне ужасно понравилась, а Бурджу получила работу.

Через несколько месяцев после собеседования она наконец присоединилась к команде моей лаборатории, где мы уже изучали успех в науке [12] Как мы измеряем результативность в науке? В опубликованной в 2008 году статье бывший сотрудник моей лаборатории Джеймс Багроу использовал в качестве грубой метрики научной результативности продуктивность ученых. Багроу с коллегами собрали данные о количестве статей, опубликованных различными физиками. Затем они сравнили это число с видимостью ученых, которая оценивалась на основании хитов Google. Оказалось, что продуктивность и видимость состоят в пропорциональной зависимости, а результативность напрямую вела к признанию в научной сфере, которое было одной из граней успеха. См. J. P. Bagrow et al., «How Famous Is a Scientist? — Famous to Those Who Know Us», Europhysics Letters 67, no. 4 (2004): 511–16. . Тем не менее, прежде чем заняться этим вопросом как следует, мы столкнулись с серьезной проблемой: было сложно найти данные, способные помочь нам измерить результативность работы, которая казалась нам главным условием успеха.