Дэн Ариели - Честно о нечестности. Почему мы лжем всем и особенно себе

Условия, в которых проходил эксперимент, мы назвали «нераздражающими». С участниками из другой группы (работавшими в «раздражающих» условиях) Дэниел вел себя иначе. Объясняя задание, он делал вид, что ему звонят. Дэниел лез в карман, доставал телефон и говорил: «Привет, Майк. Как дела?» После короткой паузы он с энтузиазмом продолжал: «Отлично, пицца сегодня в 20:30. У меня или у тебя?» После чего произносил «До скорого!» и заканчивал разговор. «Беседа» длилась не более 12 секунд.

Убрав телефон в карман, Дэниел никак не комментировал свои действия и просто продолжал объяснять задание. Далее все происходило по вышеописанной схеме.

Мы хотели выяснить, как поведут себя представители второй группы, столкнувшиеся с неуважением. Оставят лишние деньги себе, отомстив Дэниелу за его грубость? Так и случилось. В первом случае (без раздражающего фактора) 45 % участников вернули лишние деньги, переданные им «по ошибке», во втором это сделали всего 14 % участников. Нам было очень грустно сознавать, что почти каждый второй готов пойти на обман. Но еще больше нас огорчило то, что даже 10-секундный перерыв в разговоре заставляет людей мошенничать еще больше.

Результаты эксперимента свидетельствуют: когда нас кто-то или что-то сильно раздражает, нам проще оправдать свое аморальное поведение. Нечестность становится возмездием. Мы говорим себе, что не сделали ничего плохого — мы просто сводим счеты. Более того, мы заходим еще дальше в своих логических построениях и говорим, что просто «восстанавливаем карму» и «мировое равновесие». Слава нам: мы отправляемся в крестовый поход за справедливость!

Мой друг Дэвид Пог — он ведет в газете The New York Times рубрику, посвященную современным технологиям, — тоже испытал раздражение, вызванное плохим сервисом, а вместе с ним и желание отомстить. Каждый, кто знает этого человека, уверенно скажет: «Дэвид всегда рад помочь любому попавшему в беду». И никому не придет в голову, что тот же самый Дэвид может разбиться в лепешку, лишь бы уязвить другого. Что поделать: когда мы чувствуем обиду, ограничительные рамки нашей морали могут растягиваться практически бесконечно. А Дэвид к тому же еще и невероятно творческая личность, в чем вы сейчас убедитесь. Вот песня, которую он написал (ее можно петь на мелодию «The Sounds of Silence» в исполнении Пола Саймона и Артура Гарфанкела [30] Речь, конечно же, идет об оригинальном англоязычном варианте. — Прим. пер . ):

Когда мне было 17 лет, а моему двоюродному брату Йоаву 18, мы отлично провели лето, дикарями путешествуя по Европе. Мы знакомились с людьми, видели красивые города, ходили по музеям — это было замечательное приключение для двух неутомимых подростков.

Наш маршрут начинался в Риме, проходил через всю Италию и Францию и заканчивался в Великобритании. Когда мы покупали молодежные проездные билеты в римском офисе железнодорожной компании Eurail, кассир дал нам ксерокопию карты европейских железных дорог; черной шариковой ручкой он отметил на ней путь, который нам предстояло проделать. Кассир сказал, что мы можем использовать наши билеты в любое время на протяжении двух месяцев, но путешествовать можем только по маршруту, отмеченному им на карте. Он прикрепил карту к чеку, подтверждавшему, что билеты оплачены, и отдал нам. Мы были уверены, что ни один контролер не отнесется всерьез к этому странному комплекту документов, однако кассир заверил нас в том, что больше ничего не понадобится. Так и вышло.

Насладившись видами Рима, Флоренции, Венеции и других итальянских городов, мы провели несколько ночей на берегу озера в окрестностях Вероны. Однажды утром мы проснулись и поняли, что кто-то покопался в наших рюкзаках: их содержимое было разбросано по берегу. После тщательного осмотра мы обнаружили, что нашу одежду и даже мою фотокамеру не тронули. Не хватало только запасных кроссовок Йоава. Мы сочли бы это пустячным происшествием, если бы не одно «но»… Мать Йоава (моя тетя Нава), бесконечно мудрая женщина, решила подстраховать нас на тот случай, если кто-то вздумает украсть наши деньги, и спрятала несколько сотен долларов в запасных кроссовках сына. Обстоятельства сыграли с нами злую шутку.

Собрав вещи, мы решили пройтись по городу — вдруг увидим на ком-нибудь кроссовки Йоава, — а заодно обратиться в полицию. Местные полицейские почти не говорили по-английски, и было довольно сложно объяснить им суть преступления: что украдены кроссовки, что это серьезная потеря, поскольку под стелькой одной из них были спрятаны деньги… Неудивительно, что кроссовки Йоава так и не нашлись. Это нас разозлило. Мы сочли произошедшее вопиющей несправедливостью и решили, что Европа осталась нам должна.

Примерно через неделю после этого инцидента мы решили, что в дополнение к другим пунктам нашего маршрута хотим еще побывать в Швейцарии и Нидерландах. Мы могли бы купить новые билеты на поезд, но, помня об украденной обуви и о том, что помощи от итальянской полиции мы не дождались, решили творчески подойти к имевшимся у нас возможностям. При помощи такой же черной ручки, как у кассира, продавшего нам билеты, мы нарисовали на своей карте другой путь. Он тоже вел во Францию, а затем Великобританию, но пролегал через Швейцарию. Теперь на карте были отмечены два возможных маршрута: первоначальный и наш, дополненный. Предъявляя карту кондукторам, мы не слышали от них ни одного замечания, касавшегося нашего творчества, а потому продолжали дорисовывать альтернативные пути движения на протяжении еще нескольких недель.

Этот прием срабатывал до тех пор, пока мы не оказались в поезде, идущем в Базель. Швейцарский кондуктор проверил билеты, нахмурился, покачал головой и вернул их нам.