Дэн Ариели - Честно о нечестности. Почему мы лжем всем и особенно себе

Изучая восьмую заповедь [42] В некоторых конфессиях и религиях эта заповедь считается девятой. (Исход 20:16), которая запрещает людям лжесвидетельствовать, я пришел к интересному заключению. Мне всегда казалось, что в заповеди говорится о лжи как таковой. Однако я ошибался. Речь идет о лжи умышленной.

Посмотрим правде в глаза: если бы нам пришлось составлять список поступков, которые люди не должны совершать ни при каких условиях, мало кто упомянул бы дачу ложных показаний. Тем не менее 10 заповедей запрещают подобные действия. Кроме того, во Второзаконии 19:15–21 описана ситуация, в которой судьи начинают сомневаться в свидетеле. Текст гласит: судьи должны тщательно изучить показания свидетеля. Если свидетельство было ложным — далее следует четкая инструкция — «сделайте ему то, что он умышлял сделать брату своему… и так истреби зло из среды себя; и прочие услышат, и убоятся, и не станут впредь делать такое зло среди тебя».

Когда я впервые прочитал эту заповедь, мне показалось, что она не вполне точно описывает истинную суть лжи и нечестности. Еще я счел ее необоснованно подробной. Подозреваю, многие легко согласятся с утверждением, что лжесвидетельство не равнозначно убийству или воровству. Вам очень неприятна мысль о том, что вы могли бы солгать в суде? Почему лжесвидетельству уделяется столь пристальное внимание? Почему и в 10 заповедях, и в современной правовой системе, строго карающей этот грех, дача ложных показаний перевешивает другие возможные проявления нечестности?

Одно простое объяснение состоит в том, что ложные показания могут оказаться губительными для невиновных: их могут сурово наказать или даже приговорить к смерти («Да, ваша честь, именно моя бывшая жена зарезала этого невинного человека»). Но, будь это основной причиной, того же эффекта можно добиться и с помощью заповеди, запрещающей ложь в целом.

Если мы задумаемся об уникальной природе лжесвидетельства, то поймем: подобные действия невероятно опасны на самых разных уровнях. Прежде всего лжесвидетельство в суде — это публичный акт. А как показал эксперимент с «паршивой овцой» в главе 8 «Мошенничество как инфекция, или Вирус нечестности», даже если очевидный и вопиющий обман совершает один-единственный человек, другие представители той же социальной группы начинают считать его поведение социально приемлемым. Вот почему нечестность, демонстрируемая публично, в форме дачи ложных показаний в суде, может быстро поднять общий уровень обмана на новую высоту. Именно поэтому предотвратить ее — более важная задача, чем борьба с проявлениями нашей персональной нечестности.

Второе объяснение (и оно кажется мне более обоснованным) состоит в том, что ложь в суде мешает добросовестному управлению государством. Разумеется, ненадлежащая работа властных структур шокирует меньше, чем убийство, совершенное с особой жестокостью. Но она подрывает доверие, которое мы испытываем — и должны испытывать, если хотим, чтобы они функционировали должным образом — к общественным институтам. Если руководитель крупного банка, обманувший своих клиентов и акционеров, уходит от возмездия, почему бы мне не заявить, что мой телевизор сгорел сам по себе, а не из-за неправильной эксплуатации? И почему я вообще должен платить налоги? И так далее. Именно поэтому последствия таких преступлений против социальных институтов могут иметь сокрушительный эффект, ослабляющий главенство закона и порядка в обществе.

Учитывая все эти причины (угроза для невиновных, публичная нечестность и необходимость правильной работы государственных структур), я склонен верить, что заповедь, запрещающая лжесвидетельство, очень важна. Она не содержит запрет на ложь в целом, но соблюдение этой заповеди необходимо для здоровья общества.

Беседуя с раввином Саксом, я как-то спросил: «Какую из 10 заповедей выбрать, если мне вздумается следовать лишь одной из них?» В сущности, мой вопрос был в другом: какая заповедь важнее всех остальных? Как вы думаете, что он ответил? Не сотвори себе кумира? Не убий?

Ответ раввина оказался для меня неожиданностью: главной заповедью он считал соблюдение Шаббата. «Если вы проведете этот день в отдыхе и размышлениях, — сказал он, — следовать остальным заповедям станет гораздо проще». По всей видимости, он пришел к той же мысли, что и социологи: наши моральные мышцы и эго могут уставать до полного истощения, поэтому отдых и «перезагрузка» моральной энергии очень важны (глава 4 «Почему мы ошибаемся, когда устаем»).

Библия начинается с описания того, как Господь сотворил мир. Это заняло несколько дней. Сначала он создал свет, потом землю, морских существ, растения и т. д., а закончил сотворением наземных животных и людей. Покончив со всеми этими делами, Господь оставил седьмой день для совершенно иного — для отдыха. Это и был первый Шаббат.

Шаббат — время для людей и для земли. В сущности, Бог указал на то, что каждый седьмой день должен быть днем отдыха, когда люди не должны заниматься приготовлением пищи, торговлей, сельским хозяйством или переноской грузов. Каждый седьмой год поля должны оставаться невспаханными и незасеянными, чтобы земля отдыхала. Соблюдение Шаббата стало одной из 10 заповедей, которые Господь начертал на каменных скрижалях, переданных Моисею: «Помни день субботний, чтобы святить его. Шесть дней работай, и делай всякие дела твои; а день седьмой — суббота Господу, Богу твоему».

Влияние Шаббата на людей, соблюдающих его, разнообразно. Прежде всего он дает возможность остановиться и поразмышлять. Мы можем вспомнить, чем занимались всю неделю, определиться с планами на ближайшие дни, подумать, в чем состоят наши истинные ценности. Можем сосредоточиться на своем далеко не идеальном поведении, которое — не будь субботы — осталось бы без внимания, и избежать потенциальной угрозы для собственной морали.

Еще одним проявлением стимулирующей природы Шаббата, благодаря которой люди стремятся соблюдать и другие заповеди, является восстановление нашей моральной энергии. Не секрет, что к концу дня или недели люди частенько расслабляются (например, напиваются) и выпускают на свободу скрытые желания, которые тщательно подавляли, пока сидели в тесных офисах. Такое поведение мы наблюдали в ходе эксперимента «с истощением», проведенного вместе с Николь Мид, Роем Баумайстером, Франческой Джино и Морисом Швейцером (глава 4 «Почему мы ошибаемся, когда устаем»). Напомню: участники теста начинали мошенничать чаще, когда получали более сложное задание. Это дало нам основания предположить, что в повседневной жизни истощение может буквально уничтожить нашу личность. Таким образом, «истощение эго», как мы называем этот изматывающий эффект, влияет не только на решения, которые мы принимаем — будут ли они хорошими или плохими. От него зависит, будем ли мы поступать по совести.