Джонатан Готтшалл - Как сторителлинг сделал нас людьми

Детское воспоминание о том, как вы сломали новый велосипед в день собственного рождения, может смешаться с эпизодами других велосипедных аварий и дней рождения. Когда мы вспоминаем что-то из прошлого, мы не открываем файл под названием «Падение с велосипеда, возраст: восемь лет». Частички воспоминаний разбросаны по всему мозгу [295] См.: Young and Saver 2001; Schachter 2001. P. 85–87. . Мы помним то, что видели, слышали и ощущали. Отдельные впечатления попадают в способное к созданию единого сюжета сознание, к нашему внутреннему маленькому Холмсу, и там становятся последовательным и тщательно восстановленным общим воспоминанием.

Иначе говоря, прошлого, как и будущего, не существует: эти понятия абстрактны. Будущее – это возможная модель того мира, в котором мы хотели бы жить. В отличие от него прошлое уже случилось, однако в нашем сознании оно также смоделировано и отредактировано. Наши воспоминания – это не точные записи случившегося, а реконструкции, дополненные малыми и большими несуществующими деталями.

Память не состоит из выдумок, но предполагает процесс некоторой художественной обработки.

Отметив неустойчивость и постоянное обновление памяти, некоторые исследователи решили, что это в принципе несовершенный механизм [296] Marcus 2008. Chapter 2. . Однако, как замечает психолог Джером Брунер, память может «служить многим господам, помимо правды» [297] Bruner 2002. P. 23. . Если бы цель существования памяти заключалась в том, чтобы хранить максимально точные записи о прошлом, то она явно могла бы считаться безнадежно испорченной; однако дело в другом. Смысл памяти состоит в том, чтобы улучшить нашу жизнь; ее пластичность может быть полезна. Скорее всего, ее несовершенства были задуманы изначально.

Как пишут психологи Кэрол Таврис и Элиот Аронсон, память похожа на «неблагонадежного, эгоистичного историка. <���…> Воспоминания зачастую сокращаются и получают новую форму благодаря внешнему влиянию, которое сглаживает углы событий прошлого, смягчает вину и искажает детали» [298] Tavris and Aronson 2007. P. 6. . Получается, что в память о прошлом прокрадываются лишь те ошибки, которые позволяют нам продолжать поддерживать образ главных героев собственной жизни.

Даже самые отвратительные люди зачастую не знают, что они так ужасны [299] Писатель и сотрудник исправительного учреждения Рори Миллер замечает, что большинство преступников убеждено в том, что настоящими жертвами и/или положительными героями являются именно они (Miller 2008. P. 100). . Гитлер, например, считал себя смелым рыцарем, который уничтожит зло и приведет человечество к тысячелетнему раю на земле. То, что Стивен Кинг пишет об отрицательной героине своего романа «Мизери», применимо ко всем злодеям: «Энни Уилкс, которая держит в заключении Пола Шелдона, выглядит психопаткой, однако самой себе она кажется полностью разумной и адекватной; она считает себя находящейся в тяжелом положении женщиной, которая пытается выжить во враждебном мире» [300] King 2000. P. 190. . Результаты исследований доказывают, что, совершив ошибку (и нарушив обещание, и совершив убийство), обычные люди чаще всего облекают это событие в такую форму, которая преуменьшает или совсем отрицает его негативное значение [301] Baumeister 1997; Kurzban 2010. См. также: Pinker 2011. Chapter 8. . Самооправдание обладает такой силой, что Стивен Пинкер назвал его «Великим Лицемерием» [302] Ibid. .

Рис. 47. Яркий пример самооправдания. Джон Гейси, осужденный за изнасилование и убийство трех мальчиков, говорил: «Я вижу себя больше в роли жертвы, чем преступника. Меня обманывали с самого детства». Он жаловался, что СМИ изображают его в негативном свете [303] Цитируется в кн.: Baumeister 1997. P. 49.

Необходимость представлять себя героями эпических поэм собственного сочинения деформирует наше самоощущение. В конце концов, быть положительным героем вовсе не легко; обычно они молоды, привлекательны, умны и храбры, что для большинства из нас остается недостижимым идеалом. У них интересные жизни, полные драм и конфликтов; разве это похоже на наше существование? Средний американец занимается скучной работой, а после того, поедая жареную свинину под соусом, смотрит на тех самых героев, ведущих свои захватывающие жизни на телеэкране.

Тем не менее где-то внутри нам хочется быть похожими на героев наших любимых историй. Это сознательный самообман насчет того, кто мы и что мы делаем. Бывало ли так, что вы видели свою фотографию и были шокированы разницей между своим представлением о собственной внешности и тем, насколько полным, вялым, морщинистым или костлявым вы выглядите на изображении? Многие не понимают, почему на фотографиях они настолько непривлекательны [304] Tsai 2007. . Возможно, фотографии как-то искажают нашу внешность, но в первую очередь дело в том, что мы привыкли позировать перед зеркалом: мы втягиваем щеки и поднимаем брови, чтобы сгладить морщинки и мешки под глазами, то есть изображаем лучшую версию себя. Зеркало должно показать нам ложь, которую мы хотим видеть; это хорошая метафора для того, чтобы описать нашу жизнь в целом.

Рис. 48. Зеркало должно показать нам ложь, которую мы хотим видеть

Когда людей просят описать себя, они перечисляют очень много положительных качеств и мало (если вообще делают это) отрицательных. Например, в книге психолога Томаса Гиловича «Откуда мы знаем о том, чего нет» (How We Know What Isn’t So) говорится, что в результате опроса миллиона старшеклассников выяснилось следующее: «70 % думали, что они превосходят других по лидерским качествам; только 2 % оценивали себя как не имеющих способностей к лидерству. Практически все студенты полагали, что отлично справляются с общением с другими людьми; 60 % думали, что относятся к 10 % лучших в этом отношении, а четверть – что делают это лучше всех остальных!» [305] Gilovich 1991. P. 77. . Очевидно, что такая самооценка расходилась с реальностью: четверть опрошенных не может составлять один-единственный процент самых лучших.

Мы не можем списывать подобные факты исключительно на присущую молодежи самоуверенность; это характерно для всех. Например, 90 % людей оценивают себя как отлично справляющихся с вождением автомобиля [306] Taylor 1989. P. 10; Gilovich 1991. P. 77. ; 94 % преподавателей в университетах считают, что они гораздо успешнее своих коллег (честно говоря, я удивлен такой небольшой цифре). Студенты в основном верят, что они с большей вероятностью, чем их сокурсники, окажутся в списке лучших учащихся, найдут высокооплачиваемую и интересную работу, выиграют какие-либо награды и воспитают прекрасных талантливых детей [307] Taylor 1989. См. также: Mele 2001. . Им также кажется, что они навряд ли потеряют работу, разведутся, неправильно себя поведут, заболеют раком, впадут в депрессию или будут госпитализированы с инфарктом.