Пема Чодрон - Приветствуя трудности [Как жить полноценной жизнью в несовершенном мире] [litres]

Когда наш пузырь лопается, у нас есть возможность распознать, что мы проходим через очень важную дверь. И тогда можно попробовать побыть по другую сторону двери, сохраняя расслабленность.

Несколько лет назад Джоан Дидион написала книгу «Год магического мышления». Она описывает один год своей жизни, который последовал за внезапной смертью ее мужа. Эта пронзительная книга позволяет глубже заглянуть в то, что значит выйти за пределы ярлыков и соединиться с умом открытого осознавания. Джоан и ее муж вернулись из больницы, где их единственная 37-летняя дочь находилась в коме, в очень тяжелом состоянии. Они сели ужинать. Джоан готовила салат, а он потягивал виски. Они разговаривали друг с другом, и вдруг он замолчал. Он умер, вот так вот внезапно.

Вскоре после его смерти Дидион кое-что записала в своем компьютере. Включив его в следующий раз, много месяцев спустя, она прочитала: «Жизнь меняется быстро. Жизнь меняется в одно мгновение. Вы ужинаете, а жизнь, какой вы ее знали, закончилась».

Эти слова глубоко тронули меня. Они напомнили мне о тех моментах, когда внезапный шок полностью менял мое привычное восприятие реальности. И я осознала, что миллионы людей переживали такое внезапное мгновение, когда ваш мир полностью рушится. Такие неожиданные, драматичные перемены полностью меняют ваше представление о реальности, независимо от того, к какой религиозной традиции вы относитесь.

Дзигар Конгтрул Ринпоче говорит, что каждый из нас, хотим мы того или нет, живет в пузыре. Это наша версия реальности, созданная нашим эго, которое всегда отворачивается от безграничной природы явлений и пытается удерживать все привычное. Большую часть времени нам это вполне удается. Все в нашем пузыре довольно предсказуемо и осмысленно. Даже сталкиваясь с трудностями, на каком-то уровне мы все равно способны сохранять целостность своей картины мира. Мы просыпаемся утром, входим в знакомый мир, проживаем день, в котором так много всего привычного и повторяющегося. То, как мы готовим еду, пьем кофе, как относимся к конкретным людям, – все это довольно предсказуемо. Какой бы ни была наша жизнь, у нас есть своя версия пузыря. Такова наша «настройка по умолчанию», и большую часть времени мы даже не осознаем, что используем ее.

Даже Джоан Дидион, образованная женщина с богатой и насыщенной жизнью, жила в пузыре. Она знала, что у ее мужа есть проблемы с сердцем, которые однажды могут привести к его смерти. Но когда она представляла конец их совместной жизни, ее мысли принимали форму драматичных фантазий. Она воображала, как они купаются в пещере, куда обычно ходили, и поднимается вода, и они тонут вместе. Я ожидала «какого-то такого финала», написала она. «Я и подумать не могла, что его сердце остановится во время ужина».

Со мной подобное потрясение тоже впервые случилось внезапно. Я сидела перед нашим домом в Нью-Мехико, когда услышала, как хлопнула дверь. Ко мне подошел мой муж и сказал, что у него есть другая женщина и он хочет развестись. Бах! – и моя жизнь, как я ее знала, закончилась.

Тогда я еще не была знакома с буддийскими учениями, поэтому у меня не было соответствующей системы взглядов. Потом, годы спустя, я получила первое учение по шуньяте. Это санскристское слово чаще всего переводят как пустотность. Как и многие, я сначала неправильно поняла его. Пустотность может звучать как отсутствие, не-существование. Некоторые люди считают, что это звучит так, словно тебя выкинули в открытый космос и ты навечно обречен там барахтаться. У меня слово «пустотность» вызывало в уме образ аттракциона в Диснейленде «Поездка через дом с привидениями», где ты едешь в маленьком вагончике через дом и видишь все эти голографические фигуры привидений и духов. У меня ушло некоторое время на то, чтобы соединить пустотность с тем, что я пережила тем днем в Нью-Мехико или с другими своими переживаниями, когда мой пузырь внезапно лопался.

Ничто в нашем концептуальном взгляде на мир не может подготовить нас к тому, что «жизнь, какой ты ее знал, закончилась». То, как наш ум воспринимает и понимает происходящее, больше не работает. Все точки отсчета исчезают, то, как мы обычно представляем себе реальность, больше не соответствует происходящему. И хотя Джоан Дидион использовала другой язык, я уверена, что она описывала переживание пустотности. Оно знакомо всем, чей мир рушился таким образом.

Когда мы говорим о пустотности, очень важно прояснить, что обозначает слово «пустотно». Слово «дерево» – это просто удобное название для собрания частей – ствол, ветви, листья, – которые постоянно меняются, день за днем, мгновение за мгновением. Мы обозначаем эту совокупность объектов как «дерево», но этот ярлык существует только в нашем уме. В реальности нет ничего, что мы могли бы раз и навсегда зафиксировать своими ограничивающими концепциями. И это верно не только в отношении деревьев, но всей вселенной, включая понятия «ты» и «я». Все пустотно от жестких представлений и ярлыков. Но в то же время дерево не исчезает, когда мы распознаем его пустотность. Мы просто более ясно видим его как оно есть: текучее, ничем не ограниченное и взаимосвязанное со всем, что его окружает.

Еще один способ говорить о пустотности – это сказать, что все «пустотно от приписываемого значения». Вместо того, чтобы просто переживать все, как есть, наш ум приписывает объектам и явлениям дополнительное значение. Это может звучать заумно, но именно так мы все время поступаем. Например, подумайте, что вы чувствуете, когда говорите «чашка ароматного чая». Или «горячий душ», или «мой щенок»? Вы думаете об объекте, как он есть, или добавляете еще один слой смысла? Для многих из нас чашка чая или кофе означает «комфорт». Деньги в банке – «безопасность». Определенная пара обуви может означать «хороший вкус». Супруг означает «поддержку». Но действительно ли этот смысл присутствует во всех этих объектах?

Когда под воздействием внезапных событий наш пузырь лопается, все эти смыслы на девяносто процентов исчезают. Я читала рассказ женщины, которая бежала на работу 11 сентября 2001 года. Она была настолько поглощена мыслями о презентации, которую ей надо было сделать, что едва ли осознавала что-либо еще тем утром. Она даже не помнит, успела ли позавтракать. Она думала только о презентации. Потом она вышла из метро прямо на площади Граунд-Зиро, и ее жизнь, какой она ее знала, закончилась. Она приводит пронзительную деталь – в воздухе летало множество обрывков бумаги. Все эти важные документы и презентации просто превратились в клочки бумаги, парящие в воздухе. Тот смысл, который им приписывали люди, исчез.