Джиа Толентино - Кривое зеркало [Как на нас влияют интернет, реалити-шоу и феминизм] [litres]

Пока компания не подверглась острой критике за отсутствие охраны труда, чему способствовал ряд забастовок работников, склады Amazon не отапливались зимой, а летом на них не было кондиционеров. Во время сильной жары в Пенсильвании компания не стала ставить кондиционеры, а выбрала более экономичное решение проблемы: у дверей склада дежурила машина «Скорой помощи», забирая тех, у кого случался обморок. Иногда измученные работники падали на пол – и их увольняли. Именно такой подход ко всему, включая собственных работников, сделал Amazon настолько успешным. Компания уподобилась Walmart, ее любили все, даже богатые, потому что ужасные условия, в которых она создавалась и функционировала, успешно скрывались за компьютерными экранами. Когда в 2018 году под давлением общественности компании все же пришлось поднять минимальную зарплату на складе до 15 долларов, это произошло за счет самих работников – их лишили отпускных бонусов и других мелких привилегий. В том же году после мучительно долгого публичного конкурса, в ходе которого 238 американских городов бомбардировали компанию всевозможной информацией и обещаниями экономических льгот в надежде заполучить второй головной офис Amazon, руководство заявило, что разместит офис в пригороде Вашингтона, а также на Лонг-Айленде в Нью-Йорке. Для строительства офиса и вертолетной площадки Amazon получил 1,7 миллиарда долларов от Нью-Йорка. И это в то время, когда системы доступного жилья и общественного транспорта задыхаются от отсутствия финансирования.

Нью-йоркская сделка со временем рухнула, и это показало, что граждане уже сыты по горло моделью успешного бизнеса нового тысячелетия, подразумевающей разрушение социальных структур и высасывание средств из всего, что можно эксплуатировать. Столь же «разрушительными» стали компании Uber и Airbnb. Если Amazon игнорирует государственные налоги с продаж, Uber игнорирует местные транспортные законы, а Airbnb – городские законы о неконтролируемых отелях. Эстетика стремительных инноваций – и чувство облегчения, которое такой дешевый опыт дарит потребителям – скрывает тот факт, что главные прорывы этих компаний успешно монетизируют мучительный стресс позднего капитализма, смещая необходимость конкуренции с компании на индивида и делая нормой парадигму, в которой ответственность и риск лежат на работнике и потребителе. Airbnb не сообщает пользователям в Нью-Йорке, что они нарушают закон, сдавая свои квартиры. Uber, как и Amazon, искусственно занижает цены, чтобы захватить рынок, после чего они неизбежно возрастут. Зарплата водителей резко снизилась. «Мы живем в эпоху баронов-разбойников, – говорит Джон Волперт в книге Брэда Стоуна «Выскочки». (Волперт был директором компании Cabulous, пытавшейся сотрудничать с комиссией по такси Сан-Франциско.) – Если у тебя достаточно денег и есть кому позвонить, можешь наплевать на все законы и правила, а потом использовать это для саморекламы».

На другом конце разрушительного спектра венчурного капитала находятся компании, собирающие массу средств и при этом вообще ничего не делающие. Компания Twist собрала 6 миллионов долларов на разработку приложения, которое будет отправлять вашим друзьям сообщение о том, что вы опаздываете. Социальная сеть для людей с вьющимися волосами NaturallyCurly собрала 1,2 миллиона долларов. Компания DigiScents, которая собиралась разработать устройство, распространяющее в доме ароматы в соответствии с вашими поисками в Интернете, получила 20 миллионов. Фирма Blippy, которая рекламировала все ваши покупки по кредитной карте, собрала 13 миллионов. Компания Wakie, которая обеспечивала клиентов своеобразным «человеческим будильником» – то есть незнакомые люди могли позвонить вам в заранее определенное время, – собрала три миллиона долларов. Самый печальный пример – приложение Yo, единственной функцией которого была пересылка слова Yo от одного пользователя другому, в 2014 году собрало полтора миллиона долларов. Эти компании представляют собой социально одобряемую форму мошенничества нового тысячелетия. Человек мечтает основать компанию, которая будет реализовывать его глупую идею, собрать кучу денег и продать ее, прежде чем придется заниматься реальной работой.

В таком свете успех превращается в лотерею – точно так же как само выживание сегодня стало лотереей. Если вы удачливы и всем нравитесь, если ваш ролик на благотворительном сайте станет вирусным, вы сможете оплатить свой инсулин, операцию на ноге после падения с велосипеда или счет за роды в 10 тысяч долларов. Все стоит так дорого, что мы можем читать статью о всплеске самоубийств среди таксистов Нью-Йорка в машине, заказанной у компании, разрушившей индустрию такси. Мы не задумываясь пользуемся трудом складских работников, которым приходится писать в пластиковую бутылку, чтобы нам пришла посылка с упаковкой пакетиков для собачьего дерьма через два дня и ни минутой позже. Именно так мне это представляется, хотя моя собственная жизнь относительно проста и безоблачна. У меня нет иждивенцев, я не инвалид – и не испытываю необходимости, чтобы Amazon делал то, что не предусмотрено существующим социальным контрактом.

Помимо этого этического тупика, в такой ситуации меня больше всего беспокоит идея о том, что наша эпоха, исключающая посредников, сделала всех более равными. Отсутствие технологических барьеров и всеобщая активность создали более справедливый мир. Но венчурный капитал – это социальный капитал, распределяемый в соответствии с сетями, пристрастиями и комфортом. 76 процентов партнеров по венчурному капиталу – белые мужчины. Только 1 процент составляют чернокожие. В 2017 году 4,4 процента всех венчурных сделок приходилось на компании, созданные женщинами, и это самый высокий показатель с 2016 года. До сегодняшнего дня только белые мужчины могли смело продвигаться вперед, как это сделали Amazon и Uber – обходить правила, не думать об охране труда, перекладывать ответственность и выкачивать из тех, кто фактически выполняет работу, максимум денег. Когда это изменится, когда женщины и представители меньшинств смогут тоже становиться Безосами, это вряд ли можно будет считать победой для кого бы то ни было.

Финальной аферой для поколения миллениалов стали выборы мошенника президентом США в 2016 году. Дональд Трамп – настоящий мошенник, откровенный, гордый собой и практически неостановимый. За десятилетия до прихода в политику он сформировал потрясающе фальшивый собственный нарратив, представляя себя человеком откровенным, самостоятельным, миллиардером-популистом. Эта ложь, неприкрытая и очевидная, стала основой его привлекательности. В написанной литературными неграми книге «Искусство сделки» Трамп (тогда, как и сейчас, окутанный аурой блеска дешевых небоскребов) использует фразу «правдоподобная гипербола», и такой прием он считает «очень эффективной формой продвижения». Обсуждая эту книгу в шоу Дэвида Леттермана, Трамп отказался раскрыть истинные размеры своего состояния. В фильме «Один дома – 2» 1992 года он появился в небольшой роли – подсказал герою Маколея Калкина дорогу, стоя в лобби отеля «Плаза» в окружении мраморных колонн и хрустальных канделябров. (Это было условием съемок в отеле Трампа: сценаристам пришлось написать для него небольшую сцену.) В том же году Трамп обанкротился во второй раз. В 2004-м – в третий. В том же году Трамп начал вести шоу «Кандидат», в котором он, блестящий бизнесмен, увольнял людей прямо на экране телевизора. Шоу стало грандиозным хитом.