Екатерина Иванова - Как понять себя и мир? Журнал «Нож»: избранные статьи

По другую сторону земного шара, в России, место амишей занимают сохранившиеся наиболее консервативные общины старообрядцев. В некоторых из них тоже существуют строгие ограничения, касающиеся использования техники, в особенности средств связи, а также излишних контактов с внешним миром. Известна история девушки-подростка из американской общины старообрядцев, которая была отправлена к монахам скитов Дубчеса и не могла выбраться оттуда на протяжении 15 лет.

Однако далеко не все, кто отказываются от технологий и современного образа жизни, принадлежат к старинным религиозным группам, пытающимся сохранить собственную идентичность и «чистоту» путем запретов на взаимодействие с окружающим миром. Есть и те, кто делают такой выбор по другим причинам – на философском или практическом уровне. К их числу принадлежат и антитехнологические активисты, деятельность которых порой принимает насильственные формы.

Один из самых заметных критиков цивилизации слева – идеолог анархо-примитивизма американец Джон Зерзан. В своих работах он отстаивает идею возвращения к образу жизни охотников и собирателей, таких как африканские мбути (пигмеи) и сан (бушмены).

Опираясь на труды ряда антропологов, Зерзан полагает, что наиболее технологически примитивные общества охотников и собирателей являются и наиболее свободными. Он утверждает, что в них нет иерархии, а большую часть времени люди заняты общением и развлечениями.

Немедленное восстание против цивилизации, уничтожение городов, сельского хозяйства и разделения труда – такова его программа: «Большим препятствием на нашем пути является то, что мы забываем о превосходстве отрицания. Неуверенность, мирное сосуществование – если это отсутствие страсти будет превалирующим, то оно окажется фатальным для нас. Истинно гуманный и миролюбивый импульс – это тот, который призван безжалостно уничтожить злокачественную опухоль под названием “цивилизация“, вырвать ее с корнем. Культура навязала нам время с целью прекратить наш рост и заключить в тюрьму. Над нами господствуют счет и именование – одни из некоторых аспектов отстранения языка. В связи со сложившейся сегодня экстремальной ситуацией, мы не видим другого выхода, кроме необходимости целиком и полностью вернуться к земле, к насыщенным близким отношениям с природой, которые были у человека до возникновения символизации, сделавшей нас разрозненной карикатурой на самих себя. В этот раз очарование новой жизни может быть особенным, так как мы знаем, что наши предки не понимали того, что необходимо было избегать. Начинать крушить бетон можно уже прямо сейчас, как однажды заявил мой давний друг Боб Брубейкер. Ведь под ним – без всяких преувеличений – находится пляж!»

Зерзан, разумеется, не единственный современный мыслитель, разделяющий примитивистские взгляды того или иного толка. Идеологи анархо-примитивизма группировались в разное время вокруг таких изданий, как «Пятая власть», «Анархия: журнал вооруженного желания», «Зеленая анархия» и «Предатель вида». Важнейшей концепцией этого направления стало «одичание», снятие воздействия индустриальной и аграрной среды на человека, освобождение его от груза цивилизации. Однако на практике с переходом к охоте и собирательству возникают сложности. На анархо-примитивистских форумах обсуждаются постоянные проблемы с созданием каких бы то ни было реальных сообществ такого типа. Прожить год или даже больше в лесном одиночестве многим вполне по силам, но отсутствует группа, готовая объединиться в новое «дикое племя», – это и останавливает дальнейшие эксперименты.

Так что практический анархо-примитивизм ограничивается, скорее, модными тренингами по выживанию в дикой природе, многие из которых напоминают вовсе не утопию, но жизнь в не самом отсталом российском хуторе – с телефонами, лампами на батарейках, фургоном и современными стальными и пластиковыми инструментами.

Современные анархо-примитивисты наследуют богатой традиции.

Ностальгическая идея «благородного дикаря» наряду с идеализацией сельской пасторали в самых разных формах витала на протяжении всей истории цивилизации.

Само по себе словосочетание «благородный дикарь» изобрел, по-видимому, французский юрист и писатель Марк Лекарбо. Он был автором первой монографии о колонизации Канады «История Новой Франции», вышедшей в 1609 году. Термин возник вследствие юридического казуса: занятиями жителей конфедерации вабанаков, куда пришли французские колонисты, основавшие Акадию, были охота и война. Во Франции же такого рода времяпрепровождение считалось привилегией аристократа. Однако концепция благородного дикаря появилась много, много раньше. Она восходит ко временам древнеримского историка Тацита, восхищавшегося жизнью и обычаями германцев, а то и к шумерскому мифу о Гильгамеше с его героем-дикарем Энкиду.

Классической в этом смысле можно считать теорию одного из главных деятелей эпохи Просвещения женевца Жан-Жака Руссо: он воспевал моральный идеал благородного дикаря, не испорченного цивилизацией и действующего сообразно чистой человеческой природе.

В трактате «Рассуждение о происхождении и причинах возникновения неравенства между людьми», опубликованном в 1755 году, Руссо писал:

«До тех пор, пока люди довольствовались своими убогими хижинами, пока они ограничивались тем, что шили себе одежды из звериных шкур с помощью древесных шипов или рыбьих костей, украшали себя перьями и раковинами, расписывали свое тело в различные цвета, совершенствовали или украшали свои луки и стрелы, выдалбливали с помощью острых камней какие-нибудь рыбачьи лодки или грубые музыкальные инструменты, словом, пока они были заняты лишь таким трудом, который под силу одному человеку, и только такими промыслами, которые не требовали участия многих рук, они жили, свободные, здоровые, добрые и счастливые, насколько они могли быть такими по своей природе, и продолжали в отношениях между собою наслаждаться всеми радостями общения, не нарушавшими их независимость. Но с той минуты, как один человек стал нуждаться в помощи другого, как только люди заметили, что одному полезно иметь запас пищи на двоих, – исчезло равенство, появилась собственность, труд стал необходимостью, и обширные леса превратились в радующие глаз нивы, которые надо было орошать человеческим потом и на которых вскоре были посеяны и выросли вместе с урожаем рабство и нищета.

Искусство добывания и обработки металлов и земледелие явились теми двумя искусствами, изобретение которых произвело этот огромный переворот. Золото и серебро – на взгляд поэта, железо и хлеб – на взгляд философа – вот что цивилизовало людей и погубило человеческий род».