Мэри Пайфер - Женщины гребут на север. Дары возраста

Свобода — способность совершать осознанный выбор, который согласуется с нашими сокровенными ценностями. Это противоположность ситуативному реагированию, когда мы действуем в ответ на конкретное побуждение, импульс или эмоцию, которые испытываем. Реактивность заставляет принимать решения, которые нас разрушают. Свобода же требует осознанности и умения выбирать, на что направить внимание и как воспринимать жизненные обстоятельства. Все мы иногда впадаем в отчаяние. Бывает, какие-то события выбивают из колеи. Даже когда мы действуем осознанно, необязательно все реакции на происходящее будут согласовываться с глубинными ценностями. Постоянное напряжение сил изматывает. Или, как выразился один из моих друзей, «как же меня заколебало это чертово личностное развитие». Однако мы вполне можем стать более терпимыми и стойкими. А переживаемые трагедии способны научить нас доверять окружающим и устанавливать с ними контакт.

Именно это произошло с Кестрел в начале мая, когда ей на работу позвонила мать и дрожащим голосом сообщила: «У меня третья стадия рака. Пожалуйста, приезжай домой. Я хочу вместе с тобой пойти завтра на прием к врачу».

Через пятнадцать минут Кестрел сидела за рулем и мчалась из центра Сиэтла в свой родной город, а ее ледяные голубые глаза, как луч лазера, были устремлены на дорогу. Во время приема у врача она все тщательно записывала. Он рекомендовал оперативное вмешательство, а потом радиотерапию. Закончив, врач посмотрел в глаза матери Кестрел Эвелин и ласково произнес: «Мне очень жаль».

Кестрел и Эвелин какое-то время молчали, взявшись за руки. Доктор тоже не говорил ни слова. Наконец Кестрел сказала: «Нам нужно посоветоваться, прежде чем принять решение». Вернувшись домой, Кестрел заварила мятный чай. Они с матерью сидели в саду, пили чай и смотрели на длинные тени на лужайке. После ужина Эвелин рано легла спать, а Кестрел побаловала себя, проехавшись на велосипеде «Швинн». Она колесила по родному городу, глядя на родные места. Казалось, что все уменьшилось в размерах и обветшало.

Проезжая мимо своей школы, где их с братьями дразнили и обижали, Кестрел ощутила прилив ярости. А при взгляде на продуктовый магазин, где ее семья покупала еду в долг, ей стало стыдно. Сколько несчастливых воспоминаний было связано с этим городом. Кестрел пришла в голову мысль: «Неудивительно, что я злюсь всю жизнь». Но, продолжая крутить педали, она вдруг подумала и о другом: «Кого я наказываю своей злостью?»

На следующее утро Кестрел стала читать медицинские статьи в Интернете. За обедом они с матерью ели чили и рулеты с корицей. Кестрел напомнила Эвелин, что она имеет право выбора, и что она, а не врач принимает решение. Эвелин попросила Кестрел отнестись к доктору мягче, заметила: «Я хочу верить, что он мне поможет».

Кестрел глянула на свою перепуганную мать и ответила: «Хорошо, мама. Я ему доверяю, но выбор за тобой».

Эвелин согласилась на план лечения, предложенный врачом. Когда она позвонила медсестре, чтобы сообщить о принятом решении, Кестрел обняла ее и стояла прижавшись, пока та разговаривала по телефону. Она не понимала, кто кого успокаивает.

На следующий день Кестрел оформила отпуск за свой счет в технологической компании, где работала, и позвонила Бекке, чтобы сообщить, что все лето ее не будет. Та проявила искреннее сочувствие, и в этот момент Кестрел поняла, что будет скучать по ней. От этого чувства ей стало не по себе: она была против любого рода зависимостей от других.

Перед тем как мать легла в больницу на операцию, Кестрел закупила продукты, все дома перестирала и посадила несколько лилейников в мамином саду. Однажды утром они с мамой рассматривали фотографии из семейного альбома, но это не принесло радости. Поэтому они начали разгадывать кроссворды и слушать пластинки Эвелин 1950-х годов, в основном мюзиклы и записи музыкальных групп. Ночью Кестрел с трудом удержалась от того, чтобы не заглянуть в минибар в доме Эвелин, где стояли бутылки с алкогольными напитками. Она не представляла, как справиться с горем. Вечером после операции, когда Кестрел была дома одна, ей так хотелось выпить водки из материнских запасов. Но она решила, что лучше позвонить Бекке, которая предложила выговориться и рассказать о своих переживаниях. Сначала Кестрел разозлилась, но потом решила открыть ей душу. Она призналась, что роптала на Господа за то, что он подверг жестокому лечению от рака такого нежного и чудного человека, как ее мать. Она была вне себя из-за ее страданий. Взрыв эмоций Бекку не испугал: она все выслушала. Повесив трубку, Кестрел расстроилась из-за того, что раскрыла душу, но ей стало легче. Удивительно, как легко ей дался этот разговор.

После операции Эвелин вернулась домой измученная и больная. У нее были обезболивающие, но, приняв всего одну таблетку, она переключилась на ибупрофен. Эвелин проводила дни, подремывая в шезлонге и за кроссвордами в саду. Кестрел отвечала на телефонные звонки братьев, фармацевта и лечащего врача, помогала маме принимать ванну и передвигаться из одной комнаты в другую.

Каждый вечер она звонила Бекке в поисках поддержки. Иногда они обсуждали заболевание матери, а порой Бекка просто рассказывала ей, что нового произошло в их группе по защите прав меньшинств и о том, как прошел рабочий день. Кестрел оценила милую способность Бекки превращать обычный день в нечто вдохновляющее.

После долгих раздумий Эвелин решилась на первый сеанс радиотерапии. После этого у нее начались диарея и рвота, накатила слабость. Потом она почувствовала себя лучше и решила, что на второй сеанс не пойдет. Она не боялась умирать, ей просто не хотелось мучиться.

Однажды в полдень, когда Кестрел принесла букет цветов из сада, Эвелин сказала ей, что это лето замечательное: «Мне всегда было очень хорошо рядом с тобой. Это онкологическое лето — не исключение».

У Кестрел ком застрял в горле, ледяные голубые глаза смотрели на мать с нежностью и добротой. Она сказала: «Я люблю тебя, мама».

Мы можем по-разному совершать осознанный выбор. Установить с кем-то близкие отношения или стать участником волонтерского проекта. Нам решать, с кем проводить время, когда уйти на пенсию, где жить и на что потратить значимые ресурсы. Время — важнейший ресурс. В принципе, все наши решения касаются именно его. Как мы распоряжаемся своими утрами, днями, вечерами, днями и неделями?

Когда нам двадцать, тридцать, сорок лет, дети и/или работа держат нас в тонусе и задают темп жизни. В эти первые десятилетия мы склонны принимать спонтанные решения. Работаем по графику, малыша нужно сводить на прием к врачу, а третьеклассника подготовить к диктанту. Мамы школьников собирают им завтрак с собой и проверяют, как они чистят зубы; ходят на родительские собрания и в детский футбольный клуб. Мы покупаем еду, стираем, готовим и рассказываем сказки на ночь. Время нас обессиливает.