Женевьева Гинзбург - Вдова вдове [Чуткие практичные идеи, как начать жить заново]

Вы живы, и вы обязаны жить в полную силу. Вина — отнюдь не единственный путь. Вы можете добраться до жизни напрямик, не останавливаясь по пути и не совершая объездов. Вам придется признать свой гнев, трусость и нерешительность, а затем набраться смелости и встретиться с тем человеком в вас, который терпеливо ждал, пока вы обратите на него внимание. Когда вы осознаете, как больно вы бьете и добиваете сами себя чувством вины, смотрите, не почувствуйте вину за это! Попрощаться с чувством вины —- это четвертая фаза процесса, и она — на всю жизнь.

Кто знает, может быть, вы станете себя больше уважать. Сложно? Рискованно? Да, но более осмысленно.

Для вдов обязательно должен быть герб. На нем должен быть изображен большой удивленный глаз, а девиз должен быть таким (на латыни, конечно же): «Но если взглянуть с другой стороны…» Такой герб может назвать своим любая вдова.

Нерешительность — неотъемлемое свойство женщины, оказавшейся в положении вдовы. Предполагается, что это всего лишь одна из ранних стадий, но поверьте — она может затянуться надолго. Недавно овдовевшие женщины говорят, что нерешительность — одна из худших проблем, с которыми им приходится сталкиваться. «Да что со мной такое? — спрашивают вдовы. — У меня столько колебаний, что дом трясется!»

Нерешительность — это не умственное или душевное заболевание. Совершенно нормально ощущать себя уязвимой после того, как столько лет все можно было разделить на двоих. В паре можно поделить и удачу, и провал. Например, вы говорили (или просто думали), что это он во всем виноват, а он говорил (или думал), что это вы виноваты, а когда все было хорошо, вы оба считали, что в этом есть ваша заслуга. А теперь это все ваше.

В самом начале, когда вдова устраивает похороны и разбирается с прочими неотложными делами, ей придает уверенности ощущение, что она делает все так, как того бы хотел муж. У вдовы больше уверенности в своих действиях через неделю после его смерти, чем через три месяца. Поначалу можно действовать на автомате — к тому же наверняка имеется пример каких–нибудь других вдов. Но никто не бывает готов к страху и панике, которые подкрадываются вместе с наступающей реальностью.

Вдова может казаться стойкой, но внутри у нее все смешалось. И больше всего она боится, что об этом кто–то узнает. Никто — даже сантехник! — не должен знать, насколько она ни в чем не разбирается и сколько ошибок совершает. Вдова пытается разбираться с бумагами, счетами, людьми и собственными эмоциями, в то время как на самом деле ей трудно даже решить, будет она есть салат или бутерброд. Куда уж там принимать важные решения! Неудивительно, что она колеблется.

Женщины часто удивляются, почему они вдруг стали такими беспомощными, почему им трудно решиться на что–то. «В семье финансами всегда занималась я, — рассказала одна вдова, — но вчера в банке мне не удалось даже выбрать, на каких бланках писать — желтых или розовых. Мне было так стыдно, что я попросила белый».

Если женщина ранее всегда полагалась на мужа и на его мнение, то для нее нерешительность — отнюдь не новое чувство. Она хочет указаний и советов, и ей сложно принять решение самостоятельно. Одной вдове потребовалось два года, чтобы сменить протертое до дыр ковровое покрытие в гостиной, потому что она раньше никогда не делала крупные покупки в одиночку. На следующий день после покупки она рассказала в группе: «Я выбрала зеленое покрытие. Артур терпеть не мог зеленый цвет… Но зеленый идеально подходит для гостиной! И к тому же мне нравится быть правой».

Я помню, что в течение первого года после смерти мужа я не могла принимать решения по финансам и ремонту в доме, даже самому мелкому. У меня было три советника по ценным бумагам: консультант, мой двоюродный брат и сын (налоговый юрист). Когда потребовалось установить в доме кондиционер, я выбирала из четырех компаний, предлагающих такие услуги. Я всегда была так уверена в себе, но в тот год избегала важных решений, все время откладывая их на потом. Мне и без того было сложно утром сделать выбор между черной юбкой и черными брюками.

А ведь я считала себя профессионалом. Когда–то я работала консультантом при клинике умственных заболеваний, и моей задачей было помогать пациентам приспосабливаться к самостоятельной жизни. Вместе с пациентами я записывала на разделенных пополам листках бумаги «за» и «против», преимущества и неудобства, и так учила их определять последствия своих действий. Для шизофреника — очень просто. Но мне тогда не хватило бы никакого листа. Я парализовала себя сомнениями и бесконечными расчетами. Если двое из трех моих советников предлагали продать какие–нибудь акции, я задумывалась, что же такого знал мой муж, но не знали они, раз он купил эти акции? (Возможно, он даже говорил мне об этом, но разве я тогда слушала?) Я пыталась принять решение, основываясь на том, что думали три головы (моя, его, и консультанта), но пара рук была одна — моя. Решение должна была принять я. И это отнюдь не улучшало ситуацию. Когда вскоре после похорон сломались и стиральная, и посудомоечная машина, я составила такой подробный список разных моделей, их сравнительных характеристик и цен, что даже Эйнштейн не смог бы разобраться в этом и дать мне совет.

Я едва не потеряла рассудок, пытаясь понять, что делать с коллекцией пистолетов Мартина. Мне не хотелось, чтобы они оставались в доме, но ведь они так ему нравились. Наверное, раз я живу одна, мне надо научиться стрелять, но полицейский, к которому я обратилась за советом, сказал, что мне лучше выкинуть эту мысль из головы. Если продавать их кому–то, меня наверняка обманут. Нет, может быть, стоит подарить их кому–то из его хороших друзей. Нет, мне же нужны деньги. Нет, я проживу и так. Нет, если я продам их, я пожалею об этом. Нет, это будет облегчением. Если бы тогда я хоть немного была способна мыслить разумно, я бы просто оставила их там, где они мирно пролежали десять лет — разобранные, безопасные, подальше от глаз.

К счастью, примерно в то время ко мне приехала моя племянница, которой был 21 год. Она только что окончила колледж и пыталась решить, что ей нужно от жизни. Она прожила со мной три месяца и помогла мне прийти в себя. Каждый раз, когда я заводила свое: «Я не знаю, стоит ли мне…», Эми отвечала: «Просто сделай это. Просто бери и делай». Именно так я и приняла некоторые верные решения (например, купила акции АТ&Т), покрасила дом в белый цвет и поехала на отдых в Мексику. С того времени эта фраза стала моим девизом и руководством к действию, а также любимым советом для нерешительных вдов: «Делай. Просто делай!»