Юлия Юшкова-Борисова - Расслабьтесь, у вас рак!

Мелкие мошенники, ворующие чужие идеи, и крупные мошенники, присваивающие ресурсы и власть, как правило «успешны». Если у вас нет привычки строить комбинации особого рода, вы не сможете стать «успешным человеком». Вы всегда будете думать о том, как ваши действия скажутся на других людях. Вы отступитесь в решающий момент и откроете карты, бросив их на стол и покинув помещение.

Оставайтесь собой. Вернитесь к себе, если сбились и будьте с собой до конца вашей жизни. И это совершенно неважно, как долго она продлится. Даже если вам случится умереть, и даже если после вас останутся маленькие дети, они запомнят вас счастливым человеком. Это даст им право стать настолько же счастливыми людьми и добиться всего, чего они хотят. Точнее, нет. Это даст им больше. Это даст им право заняться тем, чем они хотят и стать счастливыми так, как они хотят. Они никогда не упустят себя и свою жизнь. И это прекрасно.

Но лучше поживите подольше. Невыращенные дети — невыполненное дело жизни.

Держитесь за свою возможность и право быть неудачником. Это право даст вам желанное расслабление и избавление от смертельной тревоги.

А помните анекдот про африканца, который лежит под банановой пальмой? К нему приходят и предлагают собрать бананы и продать их на рынке. Чтобы получить деньги, нанять других людей, которые будут собирать бананы и продавать их на рынке. Африканец спрашивает, а что тогда будет делать он. «А ты будешь лежать под пальмой и ничего не делать!», — отвечают ему. «А я и сейчас лежу и ничего не делаю», — парирует африканец.

Это ваша воля, быть ли тем, кто собирает и продает бананы, или тем, кто и так уже лежит под пальмой. Все зависит от того, что вам больше по нраву. Если вам больше всего хочется лежать — это не плохо само по себе. Плохо, если вы хотите получить что-то от кого-то за ничегонеделание. Плохо, если то, за что вы получаете ваши бананы, вы делаете через силу. То, что вы собираете и продаете, само по себе не плохо и не хорошо. Это хорошо тогда, когда вам это не противно и вам нравится то, что другие люди едят ваши бананы.

Возможности неудачи больше у того, кто собирает и продает. У того, кто лежит, шансы на провал меньше. Точнее, он придет к нему позже.

Но если вы хотите собирать и продавать, собирать и продавать, и вы испытываете счастье, когда люди мешками несут с рынка ваши чудесные бананы, то разве вы сможете медитировать под пальмой без этого? Но тогда неудачи, задержки выплат, мелкие и крупные разорения, происки конкурентов, неурожай, воровство и прочие напасти будут с вами как пить дать. Тогда вы уже заранее неудачник.

Но победитель ли тот, кто остался лежать под пальмой? Нет. Рано или поздно он не сможет дотянуться до бананов и тогда вся его жизненная стратегия лопнет. И тот, кто лежит не просто так, а медитируя, пытаясь понять истину и Бога, тот неудачник однозначно, он стремится к тому, что не дано человеку в принципе.

Я — неудачница. Я пишу книги и продаю их людям, стою на рынке идей со своими мыслями, со своими словами и взглядами на жизнь. Что-то берут, что-то отвергают. Но я все равно стою, находясь сейчас в процессе «разрабатывания точки», если перейти на сленг продажников. Я предлагаю свои мысли людям вновь и вновь, вновь и вновь громко выкрикивая: «Самые свежие идеи о жизни! Оригинальный взгляд! Юмор в подарок!». Мне нравится сам процесс. И это поддерживает меня в те дни и недели, когда у меня ничего не покупают и даже отвергают мой товар со словами, что провинциальной неудачнице не место на этом рынке.

Мы все неудачники, только мы можем быть счастливыми неудачниками или несчастливыми. Мы можем изначально знать об этом и принять это как сущность мира, а можем узнать об этом в конце жизни. Мы можем дождаться своей победы в виде тех изменений в мире и людях, которые мы хотели в них внести, а можем сломаться, заболеть и умереть, обложенные медицинскими приборами и тяжелейшими мыслями о своей беспомощности.

Если вы читаете эти строки, я — счастливая неудачница.

Присоединяйтесь к моей компании!

«Это произошло 12 лет назад. Тогда я оказалась в РОНЦ им. Блохина с онкологическим диагнозом в отделении гинекологии. Лежать в общей сложности пришлось около двух месяцев. Меня долго готовили к операции, проводя всевозможные обследования.

Со всеми пациентами в этой больнице работают психологи, поскольку считается, что для любого человека онкологическое заболевание — это стресс, и нужна помощь, чтобы с ним справиться. В один прекрасный день психолог пришла и ко мне. Она стала расспрашивать меня о тяжести моего душевного состояния и была прямо-таки шокирована, узнав, что никаких особенных душевных тягот в связи с болезнью я не испытываю.

Дело было в том, что «жизненный фон», на котором обнаружилось заболевание, на протяжении примерно двух лет до болезни был сам по себе для меня очень тяжел. Я была перегружена работой (работала в нескольких местах) и, соответственно, справлялась с работой плохо и испытывала постоянное чувство усталости, тревоги и собственной несостоятельности; у меня были тяжелые отношения с родными, и я тяжело переживала конфликты с ними; денежная ситуация была аховая — на грани полной нищеты; наконец, полное отсутствие личной жизни. Кроме того, у меня был синдром хронической усталости, и получалось, что на фоне острого дефицита сил и прочих жизненных ресурсов я должна была нести груз постоянного цейтнота, чувства вины, чувства обиды и много других еще негативных чувств, практически без проблесков позитива.

Болезнь оказалась чуть ли не панацеей от всех этих невзгод. Я наконец-то могла отставить мучительное чувство ответственности за то и за это, сопряженное с постоянным ожиданием, что ни с тем, ни с этим я не справлюсь, так как не хватит ни времени, ни сил. Всю ответственность за то, что со мной происходит, на себя взяли врачи — они строго и четко указывали мне, что я должна пойти туда-то и выполнить то-то, причем задания эти (все это были обследования) были легкими и вполне посильными для меня. Они планировали мою жизнь на довольно большой промежуток времени вперед, давали мне больничный, который, безусловно, на время затыкал рот всем моим работодателям, они несли ответственность за то, что со мной будет; от меня совсем не зависело, удачно ли пройдет операция, что покажет биопсия, каким будет качество жизни после болезни, буду ли я вообще жить — все это решалось и определялось помимо меня; меня просто ставили перед фактом, и в этом было огромное облегчение.

Моя хроническая усталость находила усладу в том, что все остальное время — много времени — мне можно было просто лежать: блаженство, о котором я даже и не мечтала до болезни. Мне можно было читать все, что я захочу, а не то, что необходимо по работе. Я, наконец, выспалась и отдохнула. Можно было забыть о грузе домашних забот. Сын был уже достаточно взрослым и самостоятельным, чтобы дома обходиться без меня, и с этой стороны у меня тоже беспокойства не было. Для родителей я сразу стала «бедненькой», и все конфликты были забыты. С благодарностью отдаю им должное — в случае, если бы болезнь имела тяжелые последствия — инвалидность или необходимость тягостного и продолжительного лечения, — я могла бы рассчитывать на всяческую помощь с их стороны, несмотря ни на какие конфликты. В больничной обстановке не было ничего для меня мучительного или досаждающего, я почти наслаждалась ею — настолько сильно отличался в положительную сторону мой больничный образ жизни от того, что было до больницы.