Николай Государев - Треугольный человек

«Пашка был не из реальной жизни — витязь, былинный богатырь, дон Сезар де Базан, ему предназначалось жить в сказке, легенде… далеко не все люди стремятся в лидеры. И Пашка не стремился, но становился им неизбежно в любой компании, в любом обществе, в институте, на стадионе и смирился со своим избранничеством, с тем, что ему всегда оказывают предпочтение». Он вернулся с фронта инвалидом, калекой. «Он торговал вроссыпь отсыревшим „Казбеком“ и „Беломором“, а выручку пропивал с алкашами в пивных, забегаловках, подъездах, на каких-то темных квартирах-хазах, с дрянными, а бывало, и просто несчастливыми, обездоленными бабами, с ворами, которые приспосабливали инвалидов к своему ремеслу, „выяснял отношения“, скандалил, дрался, научился пускать в дело нож. И преуспел в поножовщине так, что его стали бояться. Убогих он не трогал, а здоровых пластал без пощады. Ему доставляло наслаждение всаживать нож или заточенный напильник в раскаленного противника и чувствовать, что он, огрызок, полчеловека, сильнее любой все сохранившей сволочи». Наконец Павел находит место, ставшее «последним приютом тем искалеченным войной, кто не захотел вернуться домой или кого отказались принять». Он — атаман сонмища калек, пробавляющихся попрошайничеством и воровством.

Хорошо известно, что истероидность присуща женской психологии, а среди больных истерией в основном представительницы слабого пола. Собственно, и само слово «истерия» происходит от греческого корня «матка». Что же предрасполагает в биологии женского организма, в воспитании девочки, девушки, в социальных условиях формирования личности женщины к развитию истероидной психики? Начнем с биологических предпосылок. Организм женщины — функциональная система материнства. Уже по одному этому биологическому предназначению он более тесно связан с первой сигнальной системой, с ощущениями, с чувственно-двигательным способом организации деятельности, с подсознанием, хранящим древние инстинкты материнства. От биологически обостренного чувства собственности, «голоса крови» — иметь своегоребенка, — женщина почти неизбежно переходит к социальному чувству собственности. А именно: иметь своего мужчину, свой дом, иметь защиту и комфорт для воспитания ребенка. Не это ли готовая почва для формирования психологии семейного эгоцентризма, в которой она находит себя как главное действующее лицо?

Женщину надо беречь, холить, нежить, прощать ее слабости. Такая мысль, сознательно или неосознанно, присутствует в воспитании девочки. Нет на нее слов: «Терпи, ведь ты же мужчина!» Изнеженность, как известно, одна из главных составляющих истероидности. Плюс демонстративность. Ведь девочка перенимает облик старших: яркие одежды, макияж, украшения…

Путь от девочки к женщине лежит через постоянное ожидание— вот-вот должно что-то случиться: встреча, любовь, семья, беременность, ребенок. Пассивности ожидания способствует и то, что женщина по сравнению с мужчиной опутана социальными условностями сексуального поведения, канонизированными как «хороший тон»: женская честь, гордость, скромность, застенчивость и т. д. Уже эта поведенческая антитеза потребности в активном выборе партнера заставляет ее хитрить, притворяться, прибегать к искусству уловок, двусмысленностям и сокрытию истинных мотивов своего поведения. А всякое притворство, в свою очередь, неизбежно замыкает человека в узком кругу мелочных забот, обид, зависти, мстительного тщеславия.

Находясь в ожидании, девушка менее юноши формируется как индивидуальность, имеет большую свободу, постоянный резерв в нескончаемой «лепке» своего лица. Она — чеховская Душечка. И больше актриса, приспосабливающаяся лицедейка, добросовестно играющая социальные роли, нежели бунтарь или носитель творческой идеи. А заодно с лицедейством растет внушаемость и самовнушаемость, совершенствуется искусство имитации, интуиция — множится перечень черт истероидности.

Невозможно проследить все перипетии развития женской истероидности. Коснемся отношений «женщина — мужчина». Здесь чаще встречаются следующие три истероидные установки.

Установка «Муж под каблуком». Обворожить мужчину «с положением». Как рыбка-прилипала, всплыть на его теле наверх, поближе к солнышку. А дальше — лишить его всяческой воли и самостоятельности в вопросах семейной жизни. Часто в семье жены-деспота процветает культ ребенка. Велика потребность любить в тех, кто удовлетворен в потребности быть любимым! Все, что не получил муж, обрушивается на родное чадо.

Установка «Мой кумир». Из письма в редакцию журнала: «Сегодня у меня поднялась температура. После того, как вы напечатали фото Валерия, я буквально места себе не нахожу, стала какой-то невменяемой. Моя подруга уверяет меня, что он думает одно, говорит другое, поет третье… Но я ей не верю. Не верю никому, кроме него. Он самый прекрасный человек на свете. И я знаю, что создана для него, в нем моя жизнь, судьба, печаль и радость. Я уже в прошлом году болела из-за него, перестала спать, есть, потому что думала каждую минуту только о нем. Поймите, я просто умираю без него, никто и ничто не мило, вокруг пустота…»

Все, что модно, ярко, привлекает внимание, все, что вызывает массовый восторг и зависть (особенно в подругах), должно быть ее. Эмоции влечения к тому, что блестит, гипнотизирует, лежат в основе обожания. Обожание — махрово эгоистично: кумир должен стать собственностью. Стендаль определил любовь такого рода как «любовь-тщеславие». Вот как представляет образ Ларисы из «Бесприданницы» кинорежиссер Эльдар Рязанов: «Главное ее призвание — любить и быть любимой. Лариса — обычная земная девушка… Чутка, душевна, нежна, когда речь идет о ее любви, и удручающе-бессердечна с нелюбимым. Способна ради любви на любую жертву и одновременно ужасающе эгоистична. Как только мы видим Ларису, освещенную огромным, неодолимым чувством к Паратову, — это прекрасный, чистый, возвышенный человек. Вне этой страсти она обыденна, малоинтересна, суха — короче, весьма жесткое, не очень-то симпатичное создание».

Установка «Царица на празднике жизни». Они властвуют над своими многочисленными поклонниками, стараясь удержать всех, никому не давая предпочтения. Вот, например, что я недавно прочитал о свояченице Чарлза Дарвина Сюзан, темпераментной, стройной, златокудрой красавице. Половина всех молодых людей в городе готовы были предложить ей свою любовь. Между тем ей исполнилось уже двадцать восемь, но она по-прежнему продолжала поощрять всех своих поклонников в равной степени. Чарлз Дарвин относился к ней с нежностью, что не помешало ему как-то заметить: «Для Сюзан всякий, кто носит пиджак и брюки, при условии, что ему не меньше восьми и не больше восьмидесяти, ее законная добыча».