Николай Государев - Треугольный человек

Теперь поговорим о тех, кто унижен не природой (обделен задатками и способностями), не социальным происхождением и не чужой славой. Пренебрежение к человеку, унижение достоинства, оскорбление чести, уязвление гордости, причинение страданий, лишение радостей вызывают в ответ мстительноечувство к тому лицу, с которым связывается причина несчастья. Антиидеал — ад воспоминаний обиды, позора, надругательства, ненавистного лица обидчика. Идеал — сладостные, упоительные картины будущей мести и ужас на лице обидчика. К мести способен человек, вся эмоциональная мощь которого сосредоточивается в чувстве одной привязанности. Чем больше то, что подверглось разрушению, составляло смысл жизни, тем больше смысл продолжающейся после этого события жизни составляет цель мести. Монте-Кристо, Отелло, Робин Гуд, Дубровский — не перечесть всех вымышленных имен и легендарных героев мести, которую в книгах и на экранах стремятся сочувственно облагородить. Наверное, потому, что писателю свойственно преклонение перед сильными чувствами, перед верностью. Но — в жизни в отличие от романтической сказки, это всегда яд сумасшествия, отвратительное зверство, лютая ненависть. Кому, как не Великому князю Владимирской Руси Дмитрию Михайловичу Тверскому, богатырю, красавцу, умнице, жить бы вольно да править мудро. Но все часы после мученической смерти отца никто не видел его иначе как погруженным в мрачную злобную думу. За что и получил он прозвище Грозные очи. Прекрасным человеком был его отец, которого церковь канонизировала как святого. А предал Михаила Тверского князь Юрий Данилович, обрек на расправу в Орде татарской. «Дмитрий был весь в одной неизбывной мечте. Душа его горела и сгорала одним-единственным огнем: отомстить за отца. И даже мать, сама помогавшая разгореться этому пламени, пугалась, чуя обреченность сына…» — пишет историк Д. Балашов в книге «Великий стол». Дмитрий зарубил обидчика в Золотой Орде (куда были вызваны оба ханом Узбеком). Впервые после смерти отца, встретившись с глазу на глаз с Юрием Даниловичем, — не в поединке зарубил, а безоружного в неудержимом приступе освобождения от бесконечного вынашивания ненависти. Насколько желанно и чудодейственно это освобождение, можно понять, например, из эпизода летописи Второй Пунической войны между Римом и Карфагеном. «Кто-то из варваров, озлобленный казнью своего господина, убил Газдрубала (вождя карфагенян. — Н. Г. ) на глазах у всех, а затем дал схватить себя окружающим с таким радостным лицом, как будто избежал опасности; даже когда на пытке разрывали его тело, радость превозмогала в нем боль, и он сохранял такое выражение лица, что казалось, будто он смеется».

Если в человеке остаются живы другие интересы, то мстительное чувство выливается в цивилизованные формы. Например, в общественное движение. На Западе самое мощное в этой связи — движение антирасистов. Даже слава звезды, всемирное признание, не может вытеснить полностью чувство мести. «Читатели популярного английского журнала „Уорлд соккер“ назвали его лучшим футболистом 1987 года (знаменитый Марадона остался вторым), а ведущие спортивные обозреватели Европы избрали Гуллита сильнейшим игроком континента…» Говорит Гуллит: «Мой отец родился в Суринаме, мать — голландка. Они немало поездили, чтобы наконец обосноваться в Амстердаме, найти работу. Цвет моей кожи — еще одна причина для многих проблем, и, что такое расовая дискриминация, мне пришлось почувствовать на своей шкуре. Поэтому я уже многие годы нахожусь в рядах активистов борьбы с любыми формами проявления расизма». (Из газеты.)

Существует мстительное чувство и к неодушевленным предметам. Ведь эмоциональный человек вымещает злость даже на кирпиче, о который споткнулся. А если это не кирпич, а наука, которая никак не дается, или небо, океан, горы, которые принесли несчастье? Тогда возникает желание покорить их, подчинить своей воле. А там — если сопутствует удача — на смену ненависти приходит и любовь. Рейнхольд Месснер — первый человек, покоривший все 14 восьмитысячников — самых высоких горных пиков планеты. Восхождение на первый в его жизни восьмитысячник закончилось трагически — он потерял в горах брата и лишился пальцев на ногах, отмороженных и ампутированных. С тех пор целью его жизни стали только восьмитысячники. «Я люблю горы и не могу жить без них», — сказал Месснер в одном из интервью.

Социальные причины озлобленности, ожесточения неоднозначны, а проявления многолики. Есть ожесточенность дельца, которого жизнь принуждает вести борьбу за выживание в условиях жесткой конкуренции. Есть жестокосердие мрачного легкоранимого человеконенавистника — мизантропа, — возненавидевшего племя людское за его скотские инстинкты, которые он только и способен увидеть в людях. Есть жестокость садиста, получающего удовлетворение, самоутверждающегося во время истязания своей жертвы, — потому что именно так впервые он испытал самое сильное (чаще всего сексуальное) удовольствие. Есть жестокость человека, которого с пеленок воспитывали побоями, — и других отношений между людьми он просто не знает. «Ребенок, выросший в густой атмосфере злобы, взаимной ненависти и страданий, не может стать нормальным человеком. Если мать издевается над детьми, она тем самым обрекает на мучение своих внуков, правнуков и так далее. 90 процентов тех, кто сидит сегодня за тюремной решеткой, в детстве подвергались издевательствам. 90 процентов тех, кто мучает своих детей, испытали то же, когда сами были детьми». (Из газеты.)

Среди ожесточенных людей непременно сыщется фигура разочарованного в своих юношеских идеалах экстремиста. Об одном из них повествует Б. Пастернак в «Докторе Живаго». «Стрельников с малых лет стремился к самому высокому и светлому. Он считал жизнь огромным ристалищем, на котором, честно соблюдая правила, люди состязаются в достижении совершенства. Когда оказалось, что это не так, ему не пришло в голову, что он не прав, упрощая миропорядок. Надолго загнав обиду внутрь, он стал лелеять мысль стать когда-нибудь судьей между жизнью и коверкающими ее темными началами, выйти на ее защиту и отомстить за нее. Разочарование ожесточило его. Революция его вооружила».

В среде интеллигенции попрание идеалов вызывает шок — ослепление ненавистью, — что особенно характерно для таких эмоциональных натур, как писатели. Примером может служить бунинский дневник «Окаянные дни», воскресающий события 1918–1919 годов в Москве и Одессе… Писательница и последняя любовь Бунина Галина Кузнецова 21 октября 1928 года записала: «…Как тяжел этот дневник! Как ни будь он прав — тяжело это накопление гнева, ярости, бешенства временами…»