Николай Государев - Треугольный человек

Отвержение примера родителей, как правило, происходит в подростковом возрасте перехода от абсолютной привязанности к семье — к дружеским отношениям со сверстниками. Там, в компаниях, находится то, что подросток уже не может найти в семье… Там выше темп жизни, там новизна ощущений, там стимулы дальнейшего развития. Происходит отрыв от пуповины полной зависимости от родительского дома.

Переходный возраст — это раскол психики: одна часть ее — старый дом, другая — неизведанный мир вне дома. Раскол этот — следствие и полового созревания, взрыва гормональной активности, высвобождающего бездну новых острых ощущений.

Вообще же отрочество — понятие более широкое, чем возраст биологического развития. Это понятие означает, с одной стороны, отрицание того, что было раньше, и невозможность вместе с тем полной независимости от прошлого. Это переходный период неприкаянности, поиска человеком самого себя, период контрастов «черное — белое», крайних принципов и поступков. Крайних именно потому, что ищется свойкрай, индивидуальный предел «можно — нельзя». Это период протеста, который в зависимости от эпохи принимает те или иные формы. Нигилизм, стиляжничество, хиппи, неформалы… Всякая крайность — функция забора между старым надоевшим и новым запретным, между здесь-нельзя и там-можно, между антиидеалом и идеалом.

Протест — это объективно необходимая стадия развития духа — его эмоциональная ступень, которую прошел каждый духовно развитый человек. В противном случае его «духовность» только внешняя одежда культуры. Истина же состоит в том, что это не метод самосовершенствования, когда слабые, собираясь в кучу, становятся сильными. Сергей Залыгин: «Я даже думаю, имею такие соображения, что каждое живое существо заключает в себе энергию, ну, положим, биоэнергию, часть ее расходует на себя, а часть излучает, любая энергия обладает ведь свойством рассеиваться… И вот когда живых существ на ограниченном пространстве слишком много, излучаемая друг на друга энергия и толкает их на движения и действия, совершенно им до этого несвойственные».

Собираясь в кучу, чувствуя в ней безнаказанность, неудовлетворенные, умственно недоразвитые в силу возраста подростки повторяют историю варваров, рушивших все, что превышало их понимание и эстетический уровень. В них бушует агрессивный инстинкт, подобный тому, который пробуждается в бродячих группах ищущих себе места молодых особей многих социальных видов животных. (Такие группы этологи называют «бандами».)

И прокатывается по ночным улицам и ночному транспорту, по паркам и стадионам волна вандализма.

Каков же рациональный выход из проблемы отрочества? Он прежде всего в том, чтобы учесть все психофизиологические особенности этого возрастного периода.

Александр Никитин: «А вот этих, от 14 до 16, кто пожалеет и приласкает? С их неуклюжими лапами, прыщами, застенчивостью, грубостью, невеселым, непонятным, другим смехом, словесным похабством и чистейшими влюбленностями, с приступами телячьей радости и дикой, беспросветной тоски? Каждому из нас суждено в жизни побыть Адамом, изгнанным из рая на холод и неуют. Рай — детство, изгнание — отрочество… А с общественной точки зрения это не возраст — это минное поле… я примерно представляю себе, где в минном поле проходы, что им, этим бедным кентаврам, полумальчикам-полумужчинам, от жизни нужно. Три вещи. Стаю сверстников. Толкового мужика-лидера вместо писклявого хора учительниц. И возможность самоутвердиться, почувствовать себя мужчиной через такие грубые, сильные средства, как физический труд, с явной пользой для себя и общества. Как спорт: бокс, самбо, футбол, хоккей. Как техника: мотоцикл, багги, парашют, дельтаплан».

Добавлю только, что отрочество — еще и возраст идей, чистых побуждений, книжных идеалов справедливости, пылких мечтаний о счастье, пользе, добре, чести. Насколько общество, говоря одно, а делая другое, способно разочаровать, обратив вспять, против себя эти благородные порывы, настолько в результате оно имеет сдвиг молодежного движения в сторону физиологической культуры прочь от культуры духовной.

На этом завершим разговор об отцах и детях и перейдем к теме «Социальная несправедливость». Первая реакция человека на несправедливость — реакция эмоциональная, возмущение. Ну, для начала такого рода: «Он имеет, а я — нет. Чем он лучше — только тем, что у него другиеродители, тем, что у него блат. Где же справедливость? Я тоже хочу иметь сразу, а не под старость, накапливая помалу и тем самым обрекая себя на серые, почти тюремные своими ограничениями будни». Над миром стоит вопль уязвленного эгоизма, утробный вопль потребности, идущей из чрева, наделенного глазами, чтобы видеть, но без рук, ног, головы, чтобы добывать. Виды чужой легкой красивой жизни растравливают аппетит. Из письма в редакцию журнала: «А у нас в классе учится дочка обеспеченных родителей. У нее есть все. Ходит она вся в золоте, сережки золотые у нее такой красоты — дух захватывает. А мне мама даже серебряных купить не может. Как мне жить? Да, я хожу за этой девочкой, смотрю на нее и завидую. Чем я хуже ее? И конечно, когда я вырасту, я сделаю все, чтобы и я была обеспечена так же, как она. Чего бы это мне ни стоило, на какие бы жертвы ни пришлось пойти — я всего добьюсь».

Завистливая страсть к роскоши. Она понятна всем. Здесь, казалось бы, ничего не надо объяснять. Чем займется эта девочка в своем остервенелом нетерпении иметь золото мира?.. А вообще, какова психология зависти? Ведь далеко не все одержимы ею. Зависть — тенденция жить сравнением, обязательно иметь то, что имеют другие, хорошо знакомые тебе люди. «Чем он лучше меня? Да просто везет дураку: или ловкач, или волосатая рука тянет. Я по сравнению с ним — ангел. Значит, чтобы хорошо жить, надо стать чертом». Так, соглядатаем чужой жизни, включается в бесконечную гонку за лжеценностями человек, выматывая жилы и хороня главную ценность свою: остающуюся нераскрытой собственную неповторимую индивидуальность, предназначенность. Все силы, все резервы сил брошены на то, чтобы было не хуже, чем у других, чтобы подставить ножку тому, кто вырвался вперед. Завистливому человеку никогда не придет в голову искать недостатки в себе. Виноват в его положении кто угодно (антиидеал — другие), только не он. Завистник «восстанавливает» справедливость, как правило, анонимными доносами, грязными сплетнями, подлостью, очернительством, клеветой, лжесвидетельством, подкупом, натравливанием, ударом из-за угла в спину. А торжество таких людей над поверженным злорадно и бешено. Дошла до нас из античного мира история о Тулии, завидовавшей царской власти отца своего и подстрекавшей мужа к заговору. Когда же злодеяние свершилось, она в безумном торжестве промчалась на колеснице по трупу отца, убитого на улице, которую потрясенные горожане после этого случая назвали Проклятой.