Алексей Ракитин - История Бостонского Душителя. Хроника подлинного расследования [Книга II]

Назовём некоторые из наиболее примечательных:

— ДеСальво заявил, что убил Беверли Саманс ножом, который принёс с собою. По его словам, это был складной нож, который он похитил во время одной из квартирных краж (чуть ниже будет подробнее рассказано о его жизни до ареста в 1964 г, сейчас же лишь отметим, что в конце 1950-х гг и в начале 1960-х гг он активно подворовывал из жилых домов). Затем, правда, он несколько видоизменил показания и заявил, будто тайно взял нож в автомастерской, где красили его машину. После совершения убийства он якобы унёс нож с собою и выбросил его в болоте на пути к городу Линну, к северу от Бостона. Эти показания ДеСальво во время общения с Боттомли повторял не менее 5 раз! На самом же деле Беверли Саманс была убита ножом из её собственного столового набора. Преступник взял нож на кухне, а после совершения убийства положил его на край мойки, очевидно, рассчитывая вымыть и вернуть в стол. Он явно не собирался уносить орудие преступления с собою. Это решение, кстати, выглядело вполне разумным с точки зрения опытного уголовника — тем самым убийца исключал угрозу быть задержанным с окровавленным ножом в кармане. Однако что-то отвлекло преступника и тот забыл вымыть нож, который полицейские обнаружили через двое суток, лежащим на краю кухонной мойки. Эти россказни про нож до такой степени вывели из себя присутствовавшего на одном из допросов Джорджа МакГрата (George McGrath), сотрудника Департамента исправительных учреждений штата, о котором мы скажем несколько слов ниже, что тот в сердцах воскликнул: «Чёрт возьми, ДеСальво, ты нам расскажешь, наконец, откуда же ты взял этот нож?!» На что допрашиваемый в очередной раз повторил сказку про белого козлика, т.е. про мастерскую по покраске автомашин. Алберт попросту не знал происхождения ножа, поэтому был вынужден раз за разом повторять историю, не имевшую ничего общего с реальностью.

— ДеСальво много и мучительно вспоминал, что именно повязал на шею Беверли Саманс, и каждый раз не угадывал. Сначала он вроде «вспоминал» о нейлоновом чулке, затем по реакции Боттомли понял, что сильно ошибается, и постарался припомнить получше. Через три недели он уточнил, что ничего на шее Беверли не завязывал. На самом деле, на шее Саманс были завязаны два нейлоновых чулка и белый шёлковый шарфик, но завязаны не туго, не так, как это делал «Фантом», из чего полиция заключила, что имеет дело с убийцей-подражателем. Согласитесь, найти правильный ответ довольно сложно, особенно в том случае, если не делал того, о чём рассказываешь!

— ДеСальво утверждал, что во время совершения нападений не пользовался перчатками, а для того, чтобы исключить оставление отпечатков пальцев, старался не прикасаться к гладким поверхностям. В некоторых эпизодах криминалистам при изучении следов удалось зафиксировать отпечатки пальцев и ладоней преступника. Наибольшее доверие вызывали кровавые отпечатки пальца и части ладони, обнаруженные на месте убийства Иды Ирги. Папиллярный узор убийцы, оставленный кровью жертвы — это железная улика, пожалуй, лучшая из всех, о которой могли только мечтать детективы до появления молекулярно-генетических экспертиз. Однако отпечатки пальца и ладони убийцы, найденные в квартире Иды Ирги, не соответствовали отпечаткам Альберта ДеСальво.

— Рассказывая об убийстве Эвелин Корбин в Салеме в сентябре 1963 г, ДеСальво заявил, будто убедил женщину открыть ему дверь, сославшись на распоряжение администратора дома осмотреть трубы водоснабжения. Буквально он якобы заявил женщине: «Я слесарь, меня прислал супер!» «Супер» — это сокращение от английского «супервайзер» («supervisior»), по смыслу сказанного ДеСальво имел в виду администратора дома, в котором проживала Эвелин Корбин. Однако в 1963 г в Салеме этим словом администраторов не называли. Это словечко тогда широко использовалось в Бостоне, а вот в провинциальном Салеме оно было не в ходу. Если бы ДеСальво действительно сказал Эвелин Корбин такую фразу, то она попросту не поняла бы его. Кроме того, Эвелин хорошо знала слесаря-сантехника, обслуживавшего дом, потому попытка ДеСальво обмануть её не могла увенчаться успехом.

— ДеСальво не курил всю взрослую жизнь — об этом заявляли его родные, знакомые и даже адвокат, защищавший Алберта после ареста в октябре 1964 г. Однако, услышав от Боттомли в марте 1965 г, что по мнению членов Бюро «Душитель» убийца иногда оставлял на местах преступлений окурки, Альберт вдруг начал курить. Причём, он принялся всем рассказывать, что может курить любые сигареты и, вообще-то, курил всю жизнь! К лету 1965 г он уже вовсю дымил и известно немало фотографий, запечатлевших ДеСальво с сигаретой во рту или в руке.

— По нескольким эпизодам имелись свидетели, которые по мнению полиции видели убийцу. Ни один из них не опознал ДеСальво при предъявлении фотографий последнего. Хорошо узнаваемой приметой ДеСальво являлся крупный мясистый нос, но ни в одном из описаний предполагаемого убийцы подобный нос не упоминался. Напротив, свидетели сообщали о тонком носе. Некоторые из свидетелей, рассматривая фотографии нескольких подозреваемых, заявляли, что Нассар, сокамерник Алберта в Бриджуотере, похож на преступника гораздо больше нежели ДеСальво.

— Рассказывая об убийстве Мэри Салливан, ДеСальво сообщил, будто имел с потерпевшей половой акт в традиционной форме, осуществив семяизвержение во влагалище. Это совершенно не соответствовало той картине преступления, что была зафиксирована криминалистами и судебными медиками. Ранее в этой книге мы останавливались на этих нюансах, так что углубляться в них здесь вряд ли нужно, заметим лишь, что сперма оказалась найдена на груди и во рту жертвы, а также на пододеяльнике. Нельзя не отметить странность того, что Боттомли оставил без внимания явное несоответствие слов допрашиваемого данным следствия. Эта флегматичность руководителя Бюро «Душитель» однозначно свидетельствует о его незаинтересованности в установлении истинных обстоятельств произошедшего.

— ДеСальво постоянно путался, называя этаж, на котором проживала та или иная потерпевшая. Чтобы как-то объяснить систематически возникавшие противоречия с данными следствия, он придумал довольно странную отговорку. Он стал утверждать, будто считает этажи не так, как прочие жители Бостона. Нежилой бельэтаж, в котором обычно располагаются магазины или офисы, он считает первым этажом, а следующий первый жилой этаж называет «вторым». Поэтому когда в его рассказах возникала путаница, а возникала она буквально по каждому эпизоду, ДеСальво снисходительно пояснял, дескать, вы же понимаете, я всегда так считаю и поэтому мой подсчёт этажей не соответствует тому, как считают остальные. Удивительно, но Джон Боттомли удовлетворился этим объяснением! Но кроме этажей ДеСальво путал и другие числа — номера домов, календарные даты, денежные суммы и т. п. Чтобы объяснить перманентную путаницу в числах, ДеСальво заявил, что постоянно их переставляет в уме и не может запомнить порядок цифр. Такой вот довольно неуклюжий намёк на математический кретинизм, абсолютно недостоверный, кстати. ДеСальво, как станет ясно из дальнейшего, очень хорошо учился в школе, а в армии служил в артиллерии, так что ссылки на нелады с цифирью не могут считаться удовлетворительными. Но ведь помимо номеров домов, квартир, денежных сумм и этажей Алберт путался и в датах! Для этого он тоже выдумал довольно странное объяснение, согласно которому календарные даты не запоминает потому, что отслеживает только дни недели. Нельзя не отметить того, что подобная небрежность нехарактерна для серийных убийц, обычно они хорошо помнят дни совершения преступлений и даже если их забывают, то могут быстро восстановить в уме, отсчитывая от памятных для них календарных дат. Причина подобного избирательного запоминания проста и понятна — убийства являются эмоционально значимыми для преступника событиями. В случае Алберта ДеСальво ничего подобного нет и в помине.