Алексей Ракитин - История Бостонского Душителя. Хроника подлинного расследования [Книга II]

Автор должен признаться, что начало этой истории установить так и не смог, по-видимому, на каком-то этапе Бюро получило конфиденциальную информацию об утечке информации и какие-то основания побудили Джона Боттомли заподозрить в нечистоплотности Питера Дельмонико. Видимо в упомянутых журналах ранее имели место публикации, выдававшие хорошую осведомленность журналистов об обстоятельствах убийства Беверли Саманс и некие детали бросали тень именно на Дельмонико. Во всяком случае 10 апреля Боттомли подал Генеральному прокурору штата служебную записку с обвинениями в адрес окружного судмедэксперта. Информация об этом документе попала в прессу, что побудило Дельмонико отреагировать. 15 апреля он распространил открытое письмо, адресованное Боттомли, в котором просил последнего не обращаться к слухам, а изложить конкретно те факты, на которых тот основывает свои несправедливые подозрения. Прошла ровно неделя и Боттомли извинился перед Дельмонико.

В общем, история получилась странная и не до конца понятная.

Что происходило далее?

Боттомли в конечном итоге вернулся в Бриджуотер к ДеСальво. Примерно с середины июля до последней декады августа начальник Бюро встречался с последним в изолированной комнате и заслушивал его признания. Общение работника прокуратуры и сумасшедшего преступника записывалось на магнитофон, общая продолжительность сделанных тогда записей превышает 20 часов, а их расшифровка занимает более 2 тыс. страниц. В 1967 г писатель Джордж Уилльям Рэй (George William Rae) получил возможность ознакомиться с записями этих разговоров, в результате чего появилась книга «Признания Бостонского Душителя» («Confessions of the Boston Strangler»), текст которой, следует грамматическим формулировкам (дословно «grammatical formulations») ДеСальво. По крайней мере в этом уверяет читателя автор. Интересно то, что следуя «грамматическим формулировкам», Джордж Рэй не приводит «юридически точных цитат» — такой вот интересный дуализм, о котором автор предупреждает в первой же главе своей книги.

В 1967 г Джордж Уилльям Рэй выпустил книгу «Признания Бостонского Душителя», представлявшую собой фрагменты признаний ДеСальво, сделанных Джону Боттомли летом 1965 г. В предисловии к книге подчёркивалось, что текст следует стенограммам допросов, хотя, разумеется, в силу ограниченного объёма книги, не воспроизводит их полностью.

Чуть ниже мы вернёмся к этому странному обстоятельству и попытаемся понять, что же оно означает, но покуда скажем о другом. В 1992 г американская писательница Сюзан Келли получила доступ сначала к части расшифровок бесед Боттомли с ДеСальво, а потом, спустя почти 10 лет, и к большей их части. Документы эти намного более информативны, нежели их изложение Джорджем Рэем, поскольку позволяют представить процесс непосредственного общения Боттомли с подозреваемым.

Для правильной оценки рассказов ДеСальво нам важно помнить тех о критериях истинности, которыми руководствуется следователь при оценке показаний, получаемых в ходе допроса. Существует особое направление в криминальной психологии, которое называется «психология свидетельских показаний», в рамках которого разрабатываются правила, приёмы и методы такого поведения следователя во время допроса, которое позволило бы выявлять ложь допрашиваемого и склонять к сообщению правдивой информации. Психология свидетельских показаний стала развиваться как обособленное научное направление ещё в конце XIX столетия и с течением времени из него выделились отдельные подразделы: анализ свидетельских показаний детей, оценка и анализ показания жертв преступлений и т. п. В конце XX появились довольно необычные методики оценки письменных показаний, которые предполагают исключение всякого вербального общения участников процесса и получение и последующий анализ показаний исключительно в письменной форме. В общем, психология свидетельских показаний в настоящее время является большим и хорошо разработанным направлением юридической психологии.

Итак, при оценке полноты, точности и правдивости рассказов, связанных с криминальными эпизодами, следует иметь в виду следующие обстоятельства:

— на способность человека свидетельствовать влияют индивидуальные черты его личности: полноценность органов чувств, интеллектуальное развитие и надёжность памяти. Дисфункция хотя бы одного из этих элементов может повлиять на способность правильно воспринимать события и, соответственно, свидетельствовать о них;

— степень вовлеченности допрашиваемого напрямую влияет на детализацию сообщаемых сведений. Рассказ постороннего человека всегда лаконичнее рассказа непосредственного участника. Также степень вовлеченности проявляется в эмоциональной окраске сообщаемых сведений;

— в случае невовлеченности допрашиваемого в криминальный эпизод рассказ о событиях до, во время и после его окончания сбалансирован и состоит из примерно одинаковых частей. В том же случае, если рассказчик каким-то образом вовлечён в излагаемые им события, резко возрастает подробность описаний эмоционально значимых фрагментов. При этом увеличивается продолжительность рассказа, имеет место фиксация на многочисленных деталях. Сексуальные преступники, совершающие многоэпизодные посягательства, обычно прекрасно помнят незначительные нюансы и мелочи, связанные с подготовкой преступления и реализацией замысла, они способны логично объяснять разного рода странности и нестыковки, ставящие в тупик посторонних. Нарушение баланса между отдельными частями рассказа (вступлением, основной частью и заключением), а также отсутствие в нём деталей, является указанием на несоответствие истине сообщаемой информации.

— связный рассказ в произвольной форме (вербальной, письменной — неважно) более точен, чем ответы на вопросы. Причина этого феномена кроется в том, что люди обычно рассказывают то, в чём не сомневаются, вопросы же могут касаться тех деталей, в которых рассказчик не уверен или вообще не осведомлен. Поэтому при ответах на вопросы рассказчик может непроизвольно «реконструировать» неизвестные ему обстоятельства, разумеется, ошибаясь при этом. Считается, что при ответах на вопросы свидетели допускают в 5—6 раз больше ошибок, чем при рассказе в свободной форме.

— способность людей ориентироваться и оценивать протяженность событий во времени зависит от пола, возраста и отчасти образования. Женщины оценивают время хуже мужчин (в их понимании время течёт быстрее), а также больше ошибаются при определении расстояний и количества предметов. Оценки свидетелей с гуманитарным образованием как правило менее точны, нежели свидетелей с техническим или вообще без образования. Утверждения детей вообще не должны приниматься на веру и требуют отдельной проверки. Может показаться удивительным, но у всех свидетелей особые затруднения вызывают оценки небольших величин — интервалов времени, дистанции, количества предметов.