Мэтт Хейг - Планета нервных. Как жить в мире процветающей паники

Он понял, что мир бесчеловечен. Здесь же все было просто: «Просто говорить с людьми, сидеть с ними за одним столом, работать и видеть результат своего труда».

Вот что, по-моему, представляло из себя это место. Оно выявляло то, что нужно человеку в жизни. Вредоносные вещи были под запретом — в центре все было очень строго в отношении напитков, наркотиков и т. д. Там много думали о том, что впускать внутрь, а что — в буквальном смысле — исключать.

Хотя большинство из нас находится в лучшем положении, чем гости Джоэл Центра, его идеалы хороши для всех. И обманчиво просты. Сосредотачиваться на том, что заставляет вас чувствовать себя хорошо, и исключать из жизни то, от чего вам плохо, а также позволять людям по-настоящему чувствовать связь с окружающим миром.

Я думаю, что это самый большой парадокс современности. Мы все связаны друг с другом, но часто чувствуем себя изгоями. Растущая перегрузка и сложность современной жизни изолируют нас.

Еще стоит добавить, что мы не всегда точно знаем, что заставляет нас чувствовать себя одинокими или изолированными. Поэтому так сложно понять, в чем суть проблемы. Это все равно что пытаться открыть iPhone и починить его самостоятельно. Иногда кажется, что общество работает как компания Apple: оно как будто не хочет, чтобы мы взяли отвертку, заглянули внутрь и самостоятельно увидели, в чем там проблема. Но именно это нам и нужно сделать. Потому что зачастую сознательное выявление проблемы становится ее решением.

Одинокие толпы

Парадокс современной жизни заключается в том, что мы никогда не были более связанными друг с другом и одинокими одновременно. Мы заменили автобусы на автомобили. Заводские цеха и даже большие офисы — на работу из дома. Концертные залы променяли на телевизоры. Netflix становится новым кинотеатром. Вместо того, чтобы встречаться с друзьями в пабе, мы сидим в социальных сетях. Twitter заменил разговоры с коллегами у кулера. А индивидуализм пришел на смену коллективизму и сообществам. Мы все меньше общаемся с глазу на глаз и все больше — с аватарками.

Человек — существо социальное. По словам журналиста Джорджа Монбио, «мы — пчелы-млекопитающие». Но наши ульи изменились до неузнаваемости.

Со временем я заметил, что число моих виртуальных друзей растет, а количество друзей, с которыми я вижусь в реальной жизни, — уменьшается.

Я решил изменить это. Я стараюсь выходить и общаться с друзьями, по крайней мере, один раз в неделю, и чувствую себя от этого намного лучше.

Я не ностальгирую по винилу и компакт-дискам, но вот по общению лицом к лицу — еще как. Не в FaceТime. Не в Skype. А по реальному разговору, естественному, такому, чтобы между нами был только воздух. Дома я стараюсь откладывать ноутбук и разговаривать с детьми, чтобы они не выросли с ощущением, что MacBook Pro был для меня важнее. Я стараюсь не отменять встречи с друзьями из-за своей лени.

И это сложно. Это чертовски сложно. Бывают дни, когда мне было бы легче отговорить Северную Корею от программы создания ядерного оружия, чем себя от проверки социальных сетей по семнадцать раз до завтрака.

Онлайн общение — это легко. Это безопасно. Ему не нужно такси или наглаженная рубашка. И иногда это замечательно. Да что там, это очень часто замечательно.

Но глубоко-глубоко в недрах души я понимаю, что не имеющая запаха, искусственно освещенная, оцифрованная, разделяющая, созданная корпорациями среда не может удовлетворить все мои потребности, так же как еда на вынос не может заменить ужин в прекрасном ресторане. И я — тот, чье беспокойство однажды переросло в агорафобию, — все чаще заставляю себя тратить больше времени на эту грязную, ничем не защищенную вещь, которую мы иногда до сих пор романтически называем реальным миром.

Как быть одиноким

Вы когда-нибудь слышали, чтобы родители ныли, что их детей нужно постоянно развлекать?

Ну вы поняли. «Когда я был маленьким, я мог сидеть на заднем сиденье машины и 17 часов кряду смотреть в окно на облака и траву и быть при этом совершенно счастливым. А теперь наш маленький Миша не может проехать и пяти секунд в машине, не смотря при этом «Элвин и бурундуки 17», не играя в приложения и не делая селфи с мордочкой единорога…»

И все в таком духе.

Ну, в этом есть очевидная правда. Чем больше у нас развлечений — тем быстрее они надоедают.

И это еще один парадокс.

Теоретически, никогда еще не было так легко избежать одиночества. Всегда есть кто-то, с кем мы можем поговорить онлайн. Если мы вдали от любимых, мы можем позвонить им в Skype. Но одиночество — это такое же чувство, как и все остальные. Когда у меня была депрессия, мне повезло — меня окружали любящие люди. Но я никогда еще не чувствовал себя более одиноким.

Я думаю, что американская писательница Эдит Уортон сказала самую мудрую вещь про одиночество. Она верила, что лекарство не всегда в том, чтобы иметь компанию, но в том, чтобы найти способ быть счастливым наедине с самим собой . Не нужно специально уходить от общения, нужно не бояться оставаться без него.

Она думала, что лекарство от страданий в том, чтобы «украсить свой внутренний дом так богато, чтобы чувствовать себя в нем комфортно, с радостью приветствовать всех, кто хочет приехать и остаться, но при этом быть счастливым и в моменты неизбежного одиночества» [20].

РОБОТ-ТЕРАПЕВТ: Итак, в чем проблема?

МОЙ СЫН: Ну, я думаю, что все дело в моих родителях.

РОБОТ-ТЕРАПЕВТ: Правда?

МОЙ СЫН: Точнее, в моем отце.

РОБОТ-ТЕРАПЕВТ: Что с ним было не так?

МОЙ СЫН: Он все время разговаривал по телефону. Я думал, что телефон для него важнее меня.

РОБОТ-ТЕРАПЕВТ: Я уверен, что это не так. Многие люди этого поколения не знали всех последствий использования телефона. Они не знали, насколько зависимы. Нужно помнить, что тогда все это было относительно в новинку. И все люди были такими.

МОЙ СЫН: Но теперь у меня проблемы. Я постоянно думал: почему я не так интересен ему, как этот его Twitter? Почему я хуже экрана его телефона? Я чувствовал, что должен отвлечь его, чтобы завоевать его внимание. Как бы я хотел, чтобы это было не так. Конечно, это было до революции 2030 года.

РОБОТ-ТЕРАПЕВТ: Хммм. Где сейчас твой отец?

МОЙ СЫН: О, он умер в 2027 году. Его сбил робомобиль, пока он искал смешную гифку.

РОБОТ-ТЕРАПЕВТ: Как грустно. И чем ты с тех пор занимался?

МОЙ СЫН: Вложил деньги в робота-отца. Я просмотрел все варианты голограммы, но мне нужен был отец, которого можно обнять. И я запрограммировал его никогда не проверять оповещения. И он рядом, когда нужен мне.

РОБОТ-ТЕРАПЕВТ: Рад это слышать.

Как иметь смартфон и оставаться при этом нормальным человеком