Роберт Фрэнк - Успех и удача [Фактор везения и миф меритократии] [litres]

На четвертый год моей работы к нам на факультет в качестве приглашенного профессора прибыл Нед Грэмлич, признанный авторитет в области экономической политики [128] Я огорчился, но не удивился тому, что позднее Нед перешел на работу в Мичиганский университет, откуда переместился на высокие политические позиции в Вашингтоне. Как член Совета управляющих ФРС, он больше всего запомнился своей, изложенной в резких тонах, запиской 2002 г., в которой призывал главу ФРС Алана Гринспена принять меры против разрастания пузыря на рынке жилья. . Мы быстро подружились, и зимой по субботам вместе с детьми катались на горных лыжах. Нередко на подъемнике мы увлеченно беседовали об экономике. До этого никто из старших коллег заметного интереса к моей работе не проявлял. В отличие от них Нед нашел некоторые мои соображения по поводу рынков труда интригующими – и предложил написать статью для его академического сборника.

Как известно, такие сборники читают мало, поэтому публикация в подобном издании не считается для ученого-экономиста сильным карьерным ходом. Психолог Дэнни Канеман, лауреат Нобелевской премии по экономике за 2002 г., однажды признался, что отговаривал молодых коллег писать статьи в академические сборники. Однако других вариантов (равно как и публикаций) у меня не было, и я охотно согласился. Взявшись за дело, я довольно быстро написал, как мне показалось, неплохую статью.

Когда статья вчерне была готова, ко мне заглянул крайне расстроенный Нед. Он сообщил, что редактор серии, в которой планировался наш сборник, объявил об аннулировании этого проекта. Вот уж невезение!

Во всяком случае, так мне казалось. Шутки ради я послал статью в «Econometrica», один из самых престижных (и недоступных) журналов по экономике. Через пару месяцев из редакции пришел положительный ответ: там были готовы опубликовать статью, не требуя внесения в нее существенных изменений. Воодушевленный этим успехом, я несколько расширил свои соображения и представил новую статью в другой авторитетный журнал. Несколько недель спустя я получил от редактора письмо с одобрением этой новой статьи (причем, опять же, без требования внести существенные изменения).

Следующим летом я написал и отправил на рецензию еще три статьи. На них быстро пришли положительные ответы из редакций журналов «American Economic Review», «Journal of Political Economy» и «Review of Economics and Statistics». Из статей, присылаемых на рецензию, эти престижные издания по экономике обычно принимают не более 10 %. Вновь отмечу: эти журналы даже не потребовали серьезной переделки текстов!

В отличие от этих, ранних статей, десятки материалов, которые я с тех пор опубликовал, бывали отвергнуты, как минимум, одним издательством, а некоторые – даже четырьмя. Лишь в нескольких случаях я получил ответы от редакторов раньше, чем шесть месяцев спустя (а то и позже). В тех случаях, когда мои статьи не отклонялись с порога, редакторы неизменно требовали значительной переделки и обещали опубликовать их лишь после того, как правка будет выверена. Эти требования увеличивали срок рецензирования, как минимум, на несколько месяцев.

Я по-прежнему горжусь некоторыми из ранних статей, но твердо верю, что работы, написанные позже, были гораздо лучше. Единственное объяснение: мой ранний успех у редакторов академических журналов стал результатом неимоверного везения (шансы проиграть были астрономически высоки).

Если бы не исключительное везение, то на шестой год работы коллеги почти наверняка забаллотировали мою кандидатуру на зачисление в штат. Присутствовавший на заседании товарищ рассказал мне, что комиссия, рассматривавшая мое дело, запросила отзыв у наиболее авторитетных рецензентов, отличавшихся предельно критичным отношением к большинству публикаций. Явной целью комиссии, по его словам, был сбор досье в подкрепление отрицательного решения по моему вопросу. Однако мой послужной список (в смысле количества и качества публикаций) оказался гораздо весомее, чем у других преподавателей, принятых на работу одновременно со мной. Отвергнув мою кандидатуру, комиссия должна была бы исключить и остальных – решение, пойти на которое комиссия не могла.

Таким образом, мою судьбу решила почти невероятная череда случайных событий. Если бы меня не взяли на работу с первого раза, если бы Нед Грэмлич не появился на факультете в качестве приглашенного профессора, если бы мои ранние статьи были оценены с той же строгостью, что и последующие, и если бы редакторы тянули время с ответом (как они обычно делают), то в последующие годы я не встретил бы столько умных и талантливых преподавателей и студентов. Я не участвовал бы в увлекательных конференциях, не получал бы многочисленных научных грантов. Меня не пригласили бы провести десять дней с Далай-ламой в Индии или вести экономическую колонку в «New York Times». Эти – и другие яркие впечатления – составили мое жизненное богатство, потому что мне несказанно повезло.

Можно ли количественно измерить степень, в которой успех в различных областях деятельности зависит от кажущихся тривиальными случайных событий? Чтобы ответить на такой вопрос (применительно к начинающим музыкантам) вышеупомянутый социолог Дункан Уоттс и его сотрудники разработали эксперимент, названный ими «Music Lab». На веб-сайте они поместили 48 групп, исполняющих инди-музыку, и выложили от каждой по одной песне. Между прочим, двое моих младших сыновей играют в группе «The Nepotist», которая изо всех сил пытается пробиться на предельно конкурентную музыкальную сцену Нью-Йорка. Поэтому об инди-исполнителях мне, вероятно, известно чуть лучше, чем большинству читателей. Однако я никогда не слышал ни об одной из групп, названия которых были упомянуты в «Music Lab» [129] Подробное описание эксперимента с «Music Lab» см. в: Watts D. Op. cit. .

Посетители веб-сайта получили возможность загрузить любую из представленных там 48 песен при условии, что составят рейтинг понравившихся им произведений. Исследователи «усреднили» полученные ответы в целях создания «объективной» оценки качества мелодий. Объективной оценка была в том смысле, что ее проставляли респонденты, ничего не знавшие о реакции на песню со стороны других людей. Эти объективные оценки сильно варьировались. Одни песни получили от большинства слушателей высокие рейтинги, другие – низкие рейтинги. Однако для подавляющего большинства песен однозначного рейтинга не получилось. Одним респондентам эти песни очень понравились, другим – не особенно, а кто-то поставил песням крайне низкие оценки.

С учетом «объективных» рейтингов исследователи создали 8 независимых веб-сайтов, представлявших те же самые 48 групп с их песнями. Однако на этот раз новые сайты содержали дополнительную информацию: теперь посетители могли видеть, сколько раз была загружена каждая песня, а также средний рейтинг качества, который она успела получить.