Доминик Гийо - Люди и собаки

Короче говоря, с научной точки зрения группы собак, именуемые «породами», — это просто-напросто потомки собак, намеренно отобранных для разведения, потому что некоторые люди полтора века назад решили, полагаясь на внешнюю схожесть и ложные теории, что собаки эти принадлежат к одному и тому же типу, появившемуся достаточно давно и пережившему века.

Исходя из того, что сложившиеся представления о породах глубоко ошибочны, можно сделать еще один важный вывод: первоначальные популяции собак, собранных в группы для создания современных пород, были не более чистокровными — если это определение вообще имеет смысл — и не менее гибридными, чем те, которых с тех пор считают беспородными, то есть состоящими из метисов и дворняг. Одним словом, современные породистые собаки — это потомки дворняг, понравившихся каким-то конкретным людям — неким Бюварам и Пекюше [25] Бювар и Пекюше — главные герои сатирического романа Густава Флобера. Роман высмеивает обывательский дилетантизм в науке. (Прим. пер.) от клубов собаководства, — и эти собаки сегодня нравятся некоторым из нас еще больше.

Повторим, что это вовсе не означает отсутствия различий между собаками или наличия корреляций, например между внешним видом собак какой-либо породы и некоторыми их качествами, такими как агрессивность, пристрастие к пернатой дичи или способность к взаимодействию во время охоты [26] Последнее качество подробно описано в книге Миклоши (Miklósi, 2007, p. 36). . Эти различия и корреляции на самом деле объясняются тем, что собаки испокон веков были объектом непрерывной повторяющейся селекции. Начиная с Античности и Средних веков люди хотели получить собаку, отвечающую их эстетическим или утилитарным требованиям: собаки должны были уметь пасти стада или загонять какую-либо дичь. Поэтому в XIX веке любителям собак, решившим составить опись «пород», стали иногда попадаться экземпляры, которые просто-напросто обладали некоторыми из этих коррелирующих признаков и могли передать их потомству. Справедливости ради заметим, что для некоторых пород условием получения родословной было не только соответствие физических характеристик необходимым требованиям, но и наличие определенных рабочих качеств — например, бордер-колли должны были показать свои пастушьи навыки. В этом плане можно с научной точностью утверждать, что собаки, объединенные соответствующим наименованием породы, обладают некоторыми особыми способностями, вполне возможно основанными на физиологических механизмах, управляемых генами.

Однако было бы ошибкой заключить, что эти способности свидетельствуют о существовании различных предковых типов, иными словами, что собаки, отнесенные к одной породе, в целом имеют больше общих генов друг с другом, чем с другими собаками, и представляют древнюю потомственную линию, четко отделенную от других. Короче говоря, наружность обманчива: собачья шуба — это еще не собака, так же как способность к охоте — это еще не порода.

Последняя приведенная выше характеристика окончательно стирает демаркационные линии между породами: собаки обладают большой пластичностью развития. Их индивидуальность, способности, поведение и, отчасти, морфологические черты способны варьировать в значительной степени даже в рамках одного генотипа, в зависимости от условий, в которых они живут и развиваются. Поэтому некоторые индивидуальные черты могут заметно различаться у собак, отнесенных к одной породе — делая их похожими на представителей другой породы, — просто потому, что живут они совсем в других условиях.

И все-таки неужели по прошествии тысяч лет, в течение которых собаки служили объектом отбора — иногда сознательного, иногда нет, — который и привел к их видимому многообразию, не могло сохраниться ни одной изолированной собачьей популяции, веками остававшейся в стороне от других линий благодаря человеку и многократно повторяемой селекции? Конечно, большая часть пород не имеет под собой реальной биологической основы, и все-таки, может быть, вопреки всему какой-то одной из них удалось пережить века, отгородившись от других собачьих популяций репродуктивными барьерами, созданными человеком? Чтобы лучше понять, почему вероятность развития такого сценария очень мала, нужно уловить разницу между селекцией, происходившей практически по всему миру вплоть до XIX века, и тем, во что она превратилась после, благодаря усилиям клубов собаководства, которые опирались на появившиеся как раз в это время теории о расах и породах.

Прежде всего, как показывают исследования в области молекулярной биологии и исторические данные, селекция, объектом которой служили собаки в далеком прошлом, например в Древнем Риме или в эпоху Средневековья, не могла состоять в репродукции, ограниченной рамками закрытой популяции, она всегда содержала какую-то долю гибридизации. Это происходило по многим причинам. Начать с того, что, если бы даже римляне или средневековые сеньоры, занимавшиеся собаководством, и захотели удержать под строгим контролем популяцию животных, у них бы ничего не получилось. Чтобы такая затея увенчалась успехом, необходимо было создать обширную административную сеть, достаточно развитую и влиятельную, чтобы систематически вести учет данных о каждой собаке, ее происхождении и потомстве, то есть осуществлять деятельность, которая стала возможна лишь к концу XIX века, и то лишь в отношении человека. Далее, было необходимо, чтобы эта работа продолжалась непрерывно вплоть до наших дней, пережив крах цивилизаций и глубокие культурные трансформации человеческого общества. И наконец, доподлинно известно, что в те времена селекция собак проводилась по большей части небрежно. Она основывалась в основном на чисто эмпирических методах, поскольку тогда еще не была движима идеей породы как единого морфологического и поведенческого типа, четко отделенного от других. Как известно, эта идея появилась только в XIX веке.

Все прежние классификации собак отличает одно общее качество: они основывались не на перечне характерных для группы признаков, а — как, например, классификация Плиния — на критерии функциональности (сторожевые собаки, пастушьи собаки, боевые собаки и т. д.), игнорируя морфологию. До XIX века направленная селекция преследовала не слишком определенные цели, руководствуясь одним или несколькими критериями, эстетическими или функциональными, например наличием охотничьих качеств. То есть, если принимать во внимание только один критерий — или ограниченное их количество, — можно прекрасно использовать для репродукции множество собак всех видов и мастей. Например, если цель состоит в том, чтобы получить хорошую собаку для охоты, для разведения подойдут кандидаты с достаточно широким спектром морфологических характеристик. В случае необходимости вполне допускалось скрещивание с производителями из совершенно другой предковой линии, если они славились как хорошие охотники. Подобная практика была весьма широко распространена среди заводчиков собак того времени.