Андрей Курпатов - Мышление. Системное исследование

Когда вы вдыхаете запах, вы контактируете с частицами вещества, из которых состоит предмет, но не с самим предметом.

Когда вы чувствуете температуру предмета, вы, в некотором смысле, чувствуете колебание атомов, составляющих его вещество, а вовсе не сам предмет.

Таким образом, наша психика знает только одно свойство предметов самих по себе, в действительных (а не опосредованных) отношениях с ними — это те самые перцептивные чувства, физические ощущения телесного контакта.

9. Теперь попробуем подумать об этом под другим углом зрения. Вот мы говорим, что реальность — это отношение отношений (или, чуть проще — отношение сил), и по сути, речь идет о наличии фактического контакта между сторонами (силами) некого отношения, который, условно говоря, воспринимают обе стороны.

Причем, это не какой-то абстрактный контакт: обе стороны данного отношения претерпевают изменение, обусловленное этим контактом — как бы «проминаются» друг под друга. То есть, нечто в этом контакте происходит.

Если же мы рассмотрим ситуацию, когда одна из сторон не участвует в отношении, то это уже не будет действительным отношением реальности (которое возможно между чем-то и чем-то), а лишь соотнесением неких систем, то есть — не реальностью, а представлением.

Собственно на этом принципе и строятся наши «представления о реальности»: это не контакт с реальностью как таковой, а лишь какой-то такой наш результат контакта с реальностью (не «отношения с нею», а «отношение к ней»). Реальности безразлично — составите вы о ней свое представление или нет, на нее это, саму по себе, никак не повлияет.

Если же вы что-то сделаете в реальности, то с реальностью самой по себе что-то произойдет (а реальность, вообще говоря, это как раз то, что происходит). То есть, это будет фактическое отношение в самой реальности — со всеми соответствующими «промятиями», а не какая-то другая «форма существования».

10. Вот почему мне кажется вполне естественным, что когда мы пытаемся реконструировать реальность (в отличие от состояния, когда мы просто как-то себе ее представляем), мы ощущаем своеобразную, почти перцептивную тяжесть интеллектуальных объектов, обнаруживаемых нами в пространстве нашего мышления.

Это можно сравнить с тем, как вы берете некий вес.

Какой-то интеллектуальный объект кажется вам «легким», а это значит, что связей (отношений) у данного объекта с другими интеллектуальными объектами данной ситуации (данного положения вещей) совсем немного.

Другой же интеллектуальный объект, напротив, кажется вам «тяжелым» (массивным): его непросто поднять и удержать — слишком много связей (отношений) определяют его существование в вашем пространстве мышления.

Это ощущение воспринимается буквально как физическое.

Если объект кажется вам ярким, цветным, подвижным, объемным и т. п. (если только вы не страдаете каким-нибудь крайне специфичным типом синестезии), то вы имеете дело с образом этого объекта, с его переносимыми свойствами. Он, иными словами, вам представляется.

Реальность нельзя представить, с ней можно только находиться в отношении, потому что сама она есть отношение отношений (отношение сил, тяжестей).

11. Отсюда, ключевым отличием «реконструкции реальности» от «представления о реальности» (в рамках терминологии методологии мышления), является именно то, как вы ощущаете этот процесс.

В конце концов, любое наше взаимодействие с реальностью выльется в нечто, что можно было бы назвать реконструкцией. Например, мне на сетчатку глаза попали фотоны, отраженные от книги, я преобразовал их в цифровой сигнал, и дальше уже мой мозг в соответствующих зонах коры реконструировал то, что я увидел.

Но в данном случае понятие «реконструкции» носит технический (а не методологический) характер, это оборот обыденной речи — «мой мозг реконструировал (собрал, сделал) некий образ». Речь здесь вовсе не идет о специфическом состоянии «реконструкции реальности», которое мы дидактически противопоставляем состоянию «представления о реальности».

12. «Реконструкция реальности» (при строгом — методологическом — использовании данного термина) осуществляется нами только в топосе пространства мышления, поскольку для методологической реконструкции важны фактические отношения интеллектуальных объектов друг с другом.

А фактические отношения интеллектуальных объектов друг с другом возможны только в том случае, если они несут в себе какую-то внутреннюю неопределенность — тот самый неизвестный «х», свойственный «специальным интеллектуальным объектам».

Если, опять-таки, позволить себе сослаться на аналогию, то это неизвестное («х») внутри специального интеллектуального объекта, чем-то похоже на его «заряд», обусловливающий возможность «химической реакции» данного интеллектуального объекта с другими, так же «заряженными» интеллектуальными объектами.

То есть, в таком своем (специальном) виде интеллектуальный объект является как бы «химически заряженным веществом» и готов к взаимодействию с другими интеллектуальными объектами (так же специальными, конечно). Если же он свернут внутри себя, замкнут в своем внутреннем нарративе, то он как бы «химически нейтрален».

Такими — «химически нейтральными» — интеллектуальными объектами можно играться, и именно это будет происходить с нами, когда кто-то спросит у нас: «А как ты понимаешь „справедливость“?» или «А как бы ты мог описать чувство „любви“?».

Мы вряд ли переживем в этот момент озадаченность, способную произвести на свет специальные интеллектуальные объекты. Скорее всего мы просто поиграемся связными интеллектуальными объектами плоскости мышления, оставшись, при этом, вполне, надо полагать, довольными собой.

Однако, если мы окажемся в ситуации, когда нам надо принять решение, которое может оказаться «несправедливым», и начнем реконструировать ситуацию (положение вещей) какова она есть в реальности, мы будем думать это совсем иначе.

Мы будем думать специальные интеллектуальные объекты, то есть фактических действующих агентов ситуации, они будут в нас иметь тяжесть, входить в нашем пространстве мышления в фактические («химические») отношения друг с другом, сходиться и расходиться в разных конфигурациях.

Впрочем, можно не сомневаться, что среди тех объектов, которыми мы будем оперировать в этой своей реконструкции реальности не окажется специального интеллектуального объекта, который постфактум (когда вся наша реконструкция вернется в лоно плоскости мышления и внутреннего психического пространства) мог бы получить название, например, «справедливость».